– Как ты мог меня бросить? -
спросил Лис.
-
Или тебе хотелось запомнить меня ТАКИМ?! –
Поднеся к лицу свои руки, Лис разорвал на нем кожу, обнажая кровоточащую плоть и кости черепа, оскалившегося в жуткой ухмылке.
Егоров открыл глаза, чувствуя свое учащенное дыхание под стук молотящего сердца. Зрачки майора расширились и он ощутил, как его пробил озноб. Командир осторожно осмотрелся вокруг, выглядывая, нет ли кого рядом, а затем снова зажмурился, но в этот раз Лис не появился. Майор перевернулся и увидел, дремавших позади него Фауста и Князя, а немного дальше, в углу, расправлялись со своими пайками Валет, Араб и Гунн. Все остальные находились на своих постах, контролируя подступы к месту их временной дислокации. Снаружи доносился гул ветра, чей рев говорил о мощи разыгравшейся стихии, как будто некий древний бог пытался в гневе сдуть все на земле, превратив ее в голую пустыню.
Окончательно отойдя от кошмара, Егоров поднялся на ноги. Голова гудела, как с похмелья, но постепенно нормально состояние командира вернулось с твердой готовностью продолжать путь.
– Как наверху? – осведомился майор у сидевших бойцов.
– Все тихо, командир, – отозвался Гунн, на что Егоров кивнул.
Нужно выдвигаться, думал он. Через десять минут провести смену часовых, дать им отдохнуть, а затем идти дальше. Он бросил гневный взгляд на стоящие возле стены рюкзаки с самописцами – куски железа, ради которых погиб ефрейтор Сухоруков. Так бывает, когда рискуешь жизнью за какой-нибудь жалкий кусок металлической капсулы с кучей электроники внутри. В подобные моменты вновь возникает вопрос в правильности решения, ведь порой разум выделывает фокусы, не воспринимая важность задачи если видит, что цена за ее выполнение смерть товарища.
"Эта штуковина должна нести в себе нечто действительно ценное, если ради ее доставки погиб Лис. В противном случае кому-то придется ответить за его смерть"
Последовал сигнал о приеме сообщения и командир тут же открыл файл с ним, а после прочтения разбудил спящих. Подозвав остальных, Егоров изложил им все, что требовало от них командование.
– Значит, возвращение отменяется? – риторически заметил Валет, методично чистя свою винтовку. Майор не смотрел на своих бойцов, зная, каков будет их ответ, но его совесть требовала от него задать такой вопрос.
– Получается так, – вздохнул майор и, немного помявшись, добавил: – Я знаю, что вам всем пришлось пережить и не могу, не смотря на приказ, требовать от вас оставаться здесь. Если кто из вас решит…
– Обижаешь, командир. – прервал его Гунн, положив шлем с противогазом рядом с собой. – Мы столько прошли вместе и ты всерьез считаешь, что кто-то из нас способен отказаться выполнять задание, даже если требуется полезть в самую пасть Зоны? Да я лучше добровольно в мясорубку войду нежели такое случится.
Остальные согласно закивали. Егоров посмотрел на их уставшие, но волевые лица и все понял, решив больше никогда не задавать такие вопросы.
– Простите камрады, я не хотел никого из вас обидеть. Просто я знаю, вас дома есть кому ждать и не хочу, чтобы случилось как с Лисом. – Майор на миг замолчал, но потом продолжил. – Теперь мне видна ваша решительность и это все, что мне нужно было знать.
***
Спустя полтора часа Борей и Следопыт, спрятавшись за грудой на удивление слабо фонившего металла, изучали впереди лежащую местность недалеко от одного из заброшенных населенных пунктов. Обложив себя кучей строительного мусора, отсюда они были практически незаметны, зато впереди представился хороший обзор. При этом нельзя сказать, что сам участок просматривался со стороны, как раз напротив, все стороны были окружены лесом, скрывавшим его от посторонних глаз. Да и сами строения и всякий техногенный хлам, разбросанный в этих окрестностях уже давно зарос кустарниками, покрытыми паразитирующей растительностью. Поэтому при желании здесь можно пройти совершенно незамеченным для чужаков, если те вдруг окажутся поблизости.
– Думаешь, они где-то здесь? – спросил Следопыт, пытаясь хоть что-либо рассмотреть в бинокль.
– Возможно, – ответил Борей и, достав КПК, открыл электронную карту, где нашел точку их нынешнего местонахождения. Прикинув, сталкер оценил положение и пришел к выводу, что выбор оказался довольно удачным, с учетом мизерного числа мест, где можно с минимумом риска организовать встречу. Он захотел еще что-то сказать Следопыту, но когда повернулся увидел, как тот, подняв руки, смотрел куда-то назад.
– Ты чего? – успел спросить сталкер и заметил возникшую словно из ниоткуда безобразную фигуру, наставившую на него автомат с навинченным глушителем.
– Фул-хаус сорок один, – четко сказал незнакомец, одетый в маскировочный халат.
На секунду от удивления, Борей забыл ответ на пароль, но тут же вспомнил и не без усилий произнес:
– Стрит флеш два ноль.
Солдат опустил автомат и дал знак своим людям сделать то же самое.
– Можете опустить руки, ответ верный. В следующий раз маскируйтесь лучше, а то вас за версту видно.
Следопыт хотел было спросить, мол, как их обнаружили, но не решился и автоматически ответил:
– Учтем.
Осознав, что угрозы нет, Борей повесил свою штурмовую винтовку через плечо (на всякий случай, не делая резких движений) и уже по существу задал следующий вопрос.
– Груз у вас?
Вместо ответа боец, говоривший со сталкерами отрывистыми фразами, отдал приказ и его подчиненные принесли два довольно тяжелых с виду рюкзака.
– За них отвечаете головой, – ровным голосом произнес главный. В его интонациях не было угрозы, но чувствовалась скрытая сила, порой означавшая много больше самих слов. В конце концов, подумал Борей, кто знает, через какие круги ада им пришлось пройти, чтобы достать эти предметы.
– Понимаем, сделаем. – Борей кивнул.
Заморосил мелкий дождь поэтому сталкеры, не теряя даром времени, надели рюкзаки, ощутив всю тяжесть груза. Ушли они, естественно, не прощаясь, вроде и не было встречи, а метров через пятьдесят, Следопыт, оглянувшись назад, уже никого не увидел. Как призраки, подумал он.
Узнавать конкретно назначение груза сталкеры не стали. А зачем? Меньше знаешь – крепче спишь, но одно каждый из них уяснил себе абсолютно ясно: их миссия, пускай всего лишь фрагмент чего-то гора-а-здо б
о
льшего, но такая же важная, как и все остальные части игры.
***
Погода, окончательно испортилась, подумал капитан Холодов. И какой недоумок догадался тащиться сюда сломя голову, да еще в такое время? А эти трое… Кто они? Все в пограничной форме, но здесь явно в первый раз. Во всяком случае, тот, что сидит справа. Вон как его всего трясет, хоть он и всячески пытается этого не показывать. Капитан усмехнулся про себя; так частенько бывает с теми, кто в первый раз столь близко к Периметру. Ничего, пускай понервничает, небось, у себя в штабе кроме старших офицеров больше-то и нет причин для волнения, не так ли?
"Жалкие черви.Да, именно черви,
– с отвращением подумал он. –
Ничего, Зона умеет исправлять, она не любит жалких червей"
Но с другой стороны, просто так никто бы их сюда не послал, не будь на то веской причины. Трястись в военном грузовике "Урал" с системой скрытого бронировании им пришлось явно не по доброй воле. К чему такая конспирация? Кроме капитана и трех незнакомцев в грузовике находилось еще десять человек охранения, а в дополнение за ними следовали две такие же машины, внешне ничем не отличавшиеся от обыкновенного внедорожника. Однако капитан не был дураком и прекрасно понимал содержание своего приказа, в котором недвусмысленно говорилось о сути его работы. От езды по ухабам и ямам здешних дорог у Холодова заболели ноги, но ждать оставалось недолго. Оглядев исподлобья солдат-контрактников вместе с "гостями", он заметил, что все сосредоточенно смотрели куда-то в пол, не произнося ни единого слова. Такое часто случалось, когда долго не бываешь на границе отделявшей Зону от остального мира. Какое-то мрачное чувство постоянно усиливалось по мере приближения к Периметру, подавляя в тебе всякий оптимизм и вселяя тревогу, причину которой трудно было объяснить. Причем с ним сталкивались все без исключения, но даже когда наедине с кем-либо пытаешься заговорить на эту тему, то никто не желает ее продолжать и находит всякий повод, чтобы завершить разговор как можно быстрее. Впрочем, особой необходимости спрашивать о причине такого настроения не было, а вид солдат говорил куда красноречивей о состоянии личного состава, чем любые слова. Больше всего это можно сравнить с безнадегой гнетущей собственным присутствием и неизбежностью. Капитан крепче сжал в руках автомат – скорее инстинктивно, нежели от ощущения реальной помощи, которую могло дать оружие.