Газетные заголовки тоже не развлекали. Все действительно важные новости стекались в агентство по иным каналам, а заметки о светских мероприятиях и рекламные врезки могли разве что притупить зрительно-информационный голод, но не утолить его, как перекус новомодным шнелль-эссеном (прим.: Schnell-Essen, «быстрая еда» (нем.) — фаст-фуд) вместо полноценного обеда с обязательным свиным шницелем.
Поэтому, когда в душноватом прокуренном воздухе кабинета прогромыхал колокольцами увесистый эбонитовый аппарат, Курт с готовностью сложил никчемную бумагу на угол стола и поднял трубку:
— Гессе, слушаю.
— Майстер Гессе, — голос секретарши был деловит, но угадывалась в нем какая-то… не растерянность, но тщательно скрываемая озадаченность. — К вам посетитель.
— Ко мне? — уточнил Курт. — Не к старику?
— Он настоял, что к вам. Безоружен, не агрессивен. Впускаю?
— Да, покажи ему, как пройти.
Трубка с тихим звоном упала на рожки. Встав и оправив пиджак, детектив окинул взглядом помещение. Мда, вот так и начнешь жалеть, что отпустил верного помощника-напарника на курсы повышения квалификации. Раньше всеми этими кофейно-шнапсовыми делами ведал Бруно, а теперь уже второй день подряд Курту приходилось гонять курьеров за ароматным и бодрящим напитком: стоявший в углу агрегат был явным пособником Хаоса и подчиняться по доброй воле отказывался.
Впрочем, долго посокрушаться не удалось. В дверь деликатно, но уверенно постучали, а затем внутрь ступил неожиданный гость.
Мужчина средних лет, весьма рослый и очень широкоплечий, одетый дорого, но неброско. Нижняя половина лица его была укрыта густой, светло-русой бородой — постриженной, впрочем, аккуратно и с чувством стиля. Светло-русая же шапка волос обрамляла уверенный, высокий лоб, под которым посверкивали холодным северным льдом голубые с отливом в серый глаза. Породистый нос и губы, не привыкшие к улыбке, но умеющие ее изобразить — вот чем довершался портрет. Курт украдкой выругался, шагнул из-за стола вперед и протянул руку.
— Доброго дня. Гессе, первый ранг, особые полномочия. Приветствую в детективном агентстве по сверхнатуральным делам «Конгрегация».
Гость кивнул, растянул уголки губ и протянул визитку. Молча.
— Dobrynja XXXII Nikititsch, — не удержался детектив от зачтения вслух. — Орден «Братства Троицы». Хорошо, заинтриговали. Но почему ко мне, а не…
— Ваше начальство уведомлено через форму официального запроса, — голос у посетителя был низкий, приятный, но слегка погромыхивающий командными интонациями. Впрочем, сдержанными. — А я, майстер Гессе, хотел прежде всего познакомиться с вами лично. От этого многое зависит.
Акцент в речи обладателя экзотического славянского имени практически не ощущался. Хорошее образование, много практики? Курт постарался вспомнить все, что когда-либо слышал об ордене «Братства Троицы». Во взгляде его, видимо, что-то промелькнуло, потому что Добрыня снова сымитировал улыбку и, медленно опустившись в кресло для посетителей, пояснил:
— Вы известны. У вас репутация человека, не совершающего ошибок. Поверьте, как Второй Грандмастер нашего ордена, я привык делить восторженные дифирамбы на три, проверять общедоступную информацию пятикратно и удостоверяться в жизненно важных моментах сам. И первые пункты из этого списка я уже закрыл.
Покачав головой, детектив порылся в шкафчике, который установили в его кабинете по настоянию исполнительного директора дона Сфорцы. Наконец он выудил оттуда на свет пузатую, слегка пыльную бутыль граненого стекла. Посетитель предупреждающе поднял руку:
— Строго говоря, я не пью. Но дипломатический жест оценил. Спасибо. Приятно видеть, что знаменитый Молот Ведьм гостеприимен даже с таким настораживающим собеседником, как я.
Курт оценил тоже: гость сходу выдал ему информацию, что подкован в душеведении и физиогномистике, пожалуй, не хуже хозяина кабинета. Он поставил емкость на место, вернулся к столу, так же медленно уселся за него и развел руками.
— Вот теперь вижу, что вопрос действительно важен. Вы не скрываете, что являетесь серьезным человеком, сразу же обозначили свою позицию в вашей организации… И, насколько я помню, этот рыцарский орден — единственный, который до сих пор явно и открыто функционирует в Советской России. Замечу — при полной поддержке властей. Несмотря на все перемены последних двадцати лет.
Вот теперь Добрыня улыбнулся с гораздо большей теплотой: взаимные прощупывание и демонстрация состоялись, и посетитель оказался удовлетворен.
— Да, мы смогли убедить скептиков, что Советы нуждаются в нашем сотрудничестве. Потому что, — здесь гость наклонился вперед, — там, у себя мы занимаемся чем-то вроде того, что вы, «Конгрегация», делаете здесь, в Объединенных Колониях Винланда (прим.: Соединенные Штаты Америки). То есть спасаем род человеческий от всякой дряни, ползущей с той стороны — и протягивающей навстречу этим внешним сущностям свои загребущие ручонки.
Сказано было проникновенно и неожиданно эмоционально. Курт постучал самописным пером по рабочему блокноту: бородач не производил впечатление человека, способного бросаться подобными вещами. Значит, он был искренен. Что же, это сходилось с известной ему информацией.
— Давайте так, — вымолвил он наконец. — Раз вы уже отправили запрос, то, скорее всего, еще и подгадали свой визит ко времени его доставки. А значит, сейчас весь наш совет директоров решает, давать ход этому делу или не давать. Скорее всего — дадут: я верю, что вы были убедительны. Следовательно, мне надо начинать получать от вас важную для расследования информацию уже прямо сейчас.
Пронзительный, морозный взгляд Добрыни пригас: он смежил веки. Только теперь стало заметно, как устал этот человек, несущий на своих плечах невыразимую ответственность власти и могущества — пускай и в не самой развитой и известной, но все же занимающейся серьезными и важными делами организации.
Секундная слабость, впрочем, тоже была способом дать понять собеседнику, что предстоящий разговор и связанное с ним расследование будут непростыми. Потому что ровно через упомянутую секунду гость начал рассказывать. Вернее, спросил:
— Скажите, вы слышали когда-нибудь про Меч-Кладенец?
***
«Братство Троицы» было основано в незапамятные времена на территории тогда еще разрозненных русских княжеств легендарными рыцарями-богатырями: Ильей из Мурома, Алексеем, сыном ростовского священника, и Добрыней, воеводой князя Владимира. Нынешние Грандмастера, к слову, все являлись прямыми потомками отцов-основателей ордена — о чем свидетельствовали традиционно даваемые им при рождении имена, с присовокуплением номера на семейном древе и сохранением прозвища или отчества. А занималось «Братство» на протяжении всех этих многих веков сначала отражением татаро-монгольской угрозы, потом — остужением интересов европейских правителей… И все это сопровождалось неустанным противодействием работающим на супротивную сторону колдунам, шаманам, магам и алхимикам, в свою очередь призывавшим, заклинавшим, создававшим и начаровывавшим различных чудовищных тварей, демонов, духов и прочую нечисть.
Сами богатыри явно принадлежали к числу одаренных — нечеловеческая сила и выносливость Ильи, способность проникать в суть вещей и чуть ли не управлять животными Добрыни, ловкость, скорость и умение предугадывать действия противника Алексея… За харизматичными, творящими чудеса на благо своего народа лидерами потянулись и прочие талантливые личности, и простые воины, и разный иной люд. Так в итоге дело и пришло к основанию «Братства».
Одним из артефактов, обретенным буквально накануне упомянутого основания, был тот самый Меч-Кладенец. Оружие, которое чуть ли не само поражало врагов, подчиняясь при этом воле владельца; лезвие, прорезавшее любой доспех, как тряпку; молитва над мечом даровала силы, крепость духа и исцеляла раны. Бесценная вещь была добыта в битве со страшным врагом…