— А придется, — непререкаемым тоном произнес майстер Великий Инквизитор. — Я отказываюсь и дальше сидеть в стенах академии безвылазно. Я не ты и не Бруно, я от этого зверею.
— Гессе…
— Или ты дашь мне поработать, Висконти, или в твоем распоряжении окажется канцелярская крыса. Отупевшая от бумажной возни и говорильни. Выбирай.
От удара затянутого в черную перчатку кулака по столешнице огоньки умирающих свечей колыхнулись, а два и вовсе погасли.
Кардинал одарил мятежного соратника долгим взглядом, вздохнул, поднялся, заменил потухшие свечи, зажег их, сел обратно и придвинул к себе стопку бумаг, лежавшую на дальнем конце стола. Курт не говорил ничего, упершись локтями в стол и ожидая реакции на свой ультиматум.
Висконти проглядел верхний лист, покривился, отложил в сторону, взялся за следующий, затем за третий…
— Вот тебе работа, — изрек он наконец, изучая пятый или шестой документ. — Хайдельбергское отделение запрашивает помощи опытного следователя. Висит запутанное дело, местные дознаватели в тупике… Сложный случай, несколько трупов, подозрение на малефицию, что делать — непонятно, словом, всё, как ты любишь. И ехать недалеко.
— Excellenter[73], — усмехнулся Курт. — Давай сюда их отчеты. Завтра утром выеду. Давненько меня не заносило в Хайдельберг…
Испытанный фельдрок отяжелел от дождя, мешающегося с мокрым снегом, последним капризом уходящей зимы; из-под копыт несущегося галопом коня во все стороны летели комья грязи. Майстер Великий Инквизитор Курт Игнациус Гессе спешил в свое удовольствие. Скажи ему кто-нибудь в октябре под хамельнским дождем или в метель у затерянного в лесу трактира, что непогоде можно радоваться, — рассмеялся бы в лицо и заклеймил еретиком в неакадемическом смысле слова. Но когда ты — истосковавшийся по работе oper, а альтернатива дождю и дороге к ждущему своей кары малефику — душная рабочая комната с непочатыми горами бумаг, некоторые ценности научаешься пересматривать. И спешил он в основном не из-за срочности дела — три месяца ждало и еще за день не провалится, — и не оттого, что так уж жаждал поскорее вернуться к делам Совета. Просто не хотелось приезжать на место слишком поздно; пока устроишься, пока дойдешь до местного отделения, там уже и не будет никого. Придется ждать до утра, а отчеты все были прочитаны еще накануне; как ни крути, сплошная трата времени. Кроме того, чем быстрее едешь, тем меньше времени мокнешь.
Рассуждая таким образом, майстер инквизитор гнал коня попеременно то галопом, то рысью, и даже позволив себе пообедать и обсохнуть в придорожном трактире, добрался до цели еще до заката. Город был ему знаком, и Курт отправился прямиком в гостиницу, где уже останавливался в прежние годы службы. Пожилого хозяина сменил молодой, по всей видимости, сын, принявший дело у отца; посему постояльца он не признал, поприветствовав, как любого рядового служителя Конгрегации: с почтением, но без заискивания. Подобное отношение наиболее импонировало ему, и знаменитый Молот Ведьм мысленно поздравил себя с удачным выбором, а старого держателя гостиницы — с толковым сыном.
Оставив вещи в отведенной ему комнате и наскоро перекусив, Курт направился в местное отделение Конгрегации, в очередной раз с благодарностью вспомнив насельников abyssus’а[74]; еще пару лет назад, прибыв на место службы после целого дня в седле даже и в хорошую погоду, он предпочел бы повременить со всеми делами до утра и дать отдых ноющему натруженному телу. Сейчас же он хоть и ощущал закономерную усталость, без труда находил в себе силы на некоторое количество ходьбы и разговоров.
В отделении его, по всей очевидности, не ждали. То есть ждали, но не его, майстера инквизитора Гессе, а «кого-нибудь в помощь», как выразился один из дежуривших у входа стражей. Представившись и предъявив Сигнум вкупе со всеми прочими особыми приметами, он прямо отправился к обер-инквизитору; рабочая комната была Курту знакома, а вот ее обитатель, как соблаговолил сообщить ему перед отъездом Висконти, около года назад сменился по причине своевременной и ожидаемой смерти от старости. Теперь в дубовом кресле у массивного стола сидел высокий, поджарый мужчина лет сорока пяти с напряженным лицом. При виде вошедшего он вскочил, сперва облегченно улыбнулся, а затем, осознав, кого видит перед собою, вмиг смутился и закаменел с хорошо взболтанной смесью неловкости, решимости и радушия на лице.
— Курт Игнациус Гессе… Великий Инквизитор, — представился Курт, хотя необходимости в этом явно не было, и предъявил свой Знак, как полагалось ad imperatum.
74