— Я понял тебя, — кивнул Курт. — Пока у меня вопросы иссякли. Если понадобится что-то еще, я поговорю с вами снова. Если вспомните что-нибудь сами, сообщите мне. А теперь можете возвращаться на лекцию. Свободны.
— Мне тут подумалось, майстер Гессе, — проговорил Куглер, когда они направлялись обратно к выходу из университета, — касательно того, что нам сейчас сказали… «Хороший он был парень. Жалко его». Пожалуй, вот эту сентенцию в том или ином виде я слышал про каждого из убитых. Если их всех что и объединяет, то как раз подобные характеристики.
— Все сыновья хороши, если спросить матерей, и друзья отличные, если послушать приятелей, — поморщился Курт. — А если копнуть поглубже, так у каждого такого «хорошего парня» на сковороду с маслом наберется.
— Хотите сказать, хороших людей вовсе нет?
— Ну отчего же? Есть. И даже не только в святцах, как я однажды заметил своему помощнику. Некоторое их число мне довелось повстречать, однако тех, кого пришлось сжечь, было значительно больше.
— Пусть так, — не стал спорить Куглер, — однако я бы не сбрасывал сию гипотезу со счетов. В конце концов, верной порой может оказаться самая невероятная мысль.
Курт лишь молча кивнул, признавая разумность замечания сослужителя.
— Майстер Гессе! Майстер Гессе!
Стук в дверь раздался как раз в тот момент, когда Курт осторожно, щадя сломанную некогда ногу, поднимался с кровати, в очередной раз позабыв, что привычная боль вот уже больше года как оставила его. Майстер Великий Инквизитор натянул штаны и, прихватив кинжал, поспешил к двери.
Вилли Шнайдер, помощник Куглера, с трудом переводил дыхание; похоже, парень бежал от самого отделения.
— Что случилось? — бросил Курт, возвращаясь в комнату и спешно одеваясь.
— Еще одно… тело, майстер Гессе, — сообщил Шнайдер. — Магистратские нашли в куче отбросов у городской стены. Сразу за нами послали, а майстер Куглер велел мне привести вас.
— Хорошо. Веди.
Выходя из гостиницы, Курт поплотнее запахнул фельдрок; погода, последние несколько дней бывшая приятной и уже почти совсем весенней, испортилась внезапно и резко. Между домами завывал пронизывающий холодный ветер, бросая в лицо пригоршни крупного, холодного дождя. Майстер Великий Инквизитор поморщился: перспектива осматривать труп под открытым небом не вселяла ни малейшего энтузиазма; пожалуй, даже рабочая комната с бумагами переставала казаться такой уж отвратительной в сравнении с пребыванием на улице в эдакое ненастье. Подумалось, что гаже сейчас только магистратским, которые топчутся там уже какое-то время и права уйти не имеют; от осознания этого, впрочем, легче не становилось. К моменту, когда они добрались до места, вода с фельдроков текла ручьем, а Курт не мог избавиться от ощущения, что промок ad verbum[80]до костей.
В закутке возле городской стены их ждали четверо: двое стражников, Герман Куглер и незнакомый Курту старик в грязных лохмотьях. На земле чуть поодаль лежал раскрытый мешок, из которого торчала кисть руки и виднелась светловолосая макушка; присутствующие избегали смотреть в его сторону.
— Кто-нибудь что-нибудь трогал? — резко бросил Курт.
— Нет, майстер инквизитор, — отозвался плечистый стражник. — Вот этот разве что, ну так то еще до нас было.
Он ткнул пальцем в старика, обхватившего себя руками и явно дрожащего от холода.
— Ты что-нибудь трогал? — обратился Курт к оборванцу.
— Я… я мешок взял. Думал, может, там ценное что… Мешок-то хороший! Из кучи выволок, во-он оттуда. Открыл, а там… Матерь Божья, Пресвятая Дева… — он принялся мелко креститься и трясти головой, будто силясь отогнать дурное видение.
Не говоря более ни слова, майстер инквизитор прошагал к указанному бродягой месту, Куглер присоединился к нему; ничего достойного внимания, однако, ему обнаружить не удалось. Более никаких подозрительных предметов или следов мусорная куча не хранила, а если что и имелось, то уж давно было смыто безжалостным дождем.
Подойдя к мешку, Курт осторожно, один за другим извлек из него фрагменты и попытался устроить их на нашедшейся неподалеку сносного вида доске так, чтобы не извалять окончательно в грязи. На сей раз, как и прежде, присутствовали по отдельности все части тела, а живот и грудная клетка были вскрыты.
— Господи! — воскликнул до сих пор молчавший стражник, когда Курт сдвинулся чуть в сторону и тому стало видно лицо убитого. — Да это же служка из церкви святого Петра! Я ведь его знаю. Еще вчера вечером на мессе видел…