КАМЧАТКА. Ёшкин-свет, вот гадская монашина, нога болит аж в голову отдаёт, как копьём протыкает. А девку тебе, паря, не жалко бросать?
ФЕДЬКА. Девок на Москве много, а жизнь единственная. Когда ты меня не возьмёшь, сам стану Ванькой-Каином.
Осипов бьёт Федьку в голову, тот падает без сознания.
КАМЧАТКА. Хлюпик, ты его ладошкой слегка приложил, а он сразу спать. Ишь ты, в Каины захотелось. Хороший парнишка, дельный, а ведь я его чуть не порешил.
ОСИПОВ. Монахи дерутся, девки не даются, пацаны перед серьёзными ворами речь держат, куда жизнь катится. Идём. (Уходит.)
КАМЧАТКА (на ходу). Маловато страха, будем добавлять. Вот же царь недоделанный, надо же так по ноге садануть. Хотя добавлять некуда, Ваня, Москва и так уже трещит по швам. (Уходит.)
Из кустов выходит Василий, берёт Федьку на руки.
ВАСИЛИЙ (поёт). Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу, Тя величаем. (Уходит.)
СЦЕНА 2. Сентябрь. Горница в доме Корытина. Корытин, Дарья и Аринка обедают.
КОРЫТИН. Аринка, принеси квашенки.
ДАРЬЯ. Андрей, дай дочери поесть спокойно, я уже отобедала, схожу.
АРИНКА. Что вы, матушка, мне в удовольствие. С брусничкой, тятя?
КОРЫТИН. Пожалуй, с морошкой.
АРИНКА. Я - мухой. (Убегает.)
КОРЫТИН (вослед). Гляди, о притолоку лоб не расшиби, муха! Замечательная ты у меня, Дарьюшка, чужое дитя тебе, как родное. Калитка стукнула, пришёл кто-то.
ДАРЬЯ. Неродных детей у женщины быть не может, родина не та, что рожает, а та, что любит. Точно кто-то в дом вошёл.
КОРЫТИН. Мне повышение обещают, достаток в доме и без того есть, не пора ли тебе своё дитя нам подарить.
Стук в дверь, входит Осипов.
ОСИПОВ. Хлеб - соль, хозяева.
КОРЫТИН. Спаси Бог, и тебе не отощать. За стол не зову, на врагов пищи не рассчитано, а друзей к обеду не ждали. Красный угол, если что, вон там.
ОСИПОВ. Не люблю углов, мне привычнее простор, чем шапку ломать. Посудачить пришёл, тебя, Андрей Афанасьевич, разные люди за достойного сыщика рекомендуют вас с человеческим нутром, едва ли не справедливым. На улице особо светится мне резону никакого, опять же сентябрь от сырости нынче особенно промозглый, так что, обожду в сенях, покуда отобедаете.
КОРЫТИН. По делам просителей принимают в Приказе.
ОСИПОВ. А у меня и дело, и слово, можно сказать, Государево.
КОРЫТИН. Ого. Вот как?
ДАРЬЯ. Я выйду и Аринке накажу, чтоб в горницу ни шагу.
ОСИПОВ. Заринка!?
ДАРЬЯ. Бог с вами, господин, я Дарья.
ОСИПОВ. А, да-да-да-да, у Заринки нос был с горбинкой и глаза широчее, виноват, двадцать с лишним лет, со времён купца Филатьева не виделись, обознался.
ДАРЬЯ. Бог с вами. (Уходит.)
КОРЫТИН. Купец Филатьев? У него дворовая девка Заринка была. Смекаю, ко мне пришёл никто иной, как Ванька-Каин?
ОСИПОВ. Он, господин протоколист, он, проклятый.
КОРЫТИН. Бойся меня, разбойная утроба, колодки по тебе не то, что рыдают, стенают, а ещё я не люблю мутных.
ОСИПОВ. Слышал, мол, справедливость - твой бог, сыщик.
КОРЫТИН. Мой бог - православная вера, а служу я государю. Хватит суесловить, излагай свою муть, небось, развиднеется.
ОСИПОВ. Хочу служить государю. Доносителем.
КОРЫТИН. Ох, ты ж, матерь божья... не ждал.
ОСИПОВ. Чего хочу, господин Корытин, одно - представь меня тому, кто в Сыскном Приказе имеет полномочия выслушать и тут же решить судьбу моего хотения.
КОРЫТИН. Я следователь, а не конвоир.
ОСИПОВ. Меня не надо доставлять, сам приду. Хочу твоей защиты от ретивых псов, что могут загрызть по пути.
КОРЫТИН. К честному служаке явился подлец с большой дороги и просит охранить от справедливой людской расправы. Знал, что ты крыс, злобный, ненасытный, бешеный, но чтоб сделать из тебя крысоеда, в ум не приходило, да только ты и тут всех за пояс заткнул, сам затмил для меня самые мрачные людские фантазии.
ОСИПОВ. Берёшься?
КОРЫТИН. Куда деваться, исполню. Идём.
ОСИПОВ. Нет, не сегодня, сначала обсуди, обмусоль с нужным начальником, чтобы он уже ждал меня, а не изображал из себя охрендевшую девицу, шедшую погулять, а попавшую на собственную свадьбу.
КОРЫТИН. Я должен взять тебя под стражу.
ОСИПОВ. Думаю, к началу октября времени для работы вашего ума хватит, а сейчас прощай и лучше тебе не дёргаться. Я сам дам о себе знать как-нибудь. (Уходит.)
КОРЫТИН. Чудны дела твои, господи, коварны планы твои, сатана.
Вбегает Аринка, за ней входит Дарья.
АРИНКА. Тятя, держи его, это сам Ванька-Каин, арестуй!
КОРЫТИН. Знаю. Квашенка где, я просил.
ДАРЬЯ. Арестуй, говорит, не суй свой сопливый нос, куда не следует.
АРИНКА. А знаешь ты, что он меня летом сильничал?
КОРЫТИН. Сильничал, Аринка?
АРИНКА. Ну, не совсем, монах Василий вступился, я тому Каину про меж ног носком засадила и сбежала, а ведь чуть было не угробил.
КОРЫТИН. И где тебя носило, что разбойничью тропу перешла?
АРИНКА. В Богородицын день на "Милующую" к Троицыному собору ходила.
КОРЫТИН. Около Кремля?
АРИНКА. Да там недалеко, как идёшь по Великой, потом вправо свернёшь...
КОРЫТИН. Когда дом в другой стороне?
ДАРЬЯ. С Федькой, небось, лясы точила.
КОРЫТИН. Половцев сын там тоже был?
АРИНКА. Да.
КОРЫТИН. А защищал тебя монах, не Фёдор Герасимович?
ДАРЬЯ. Да что он мог, сопляк.
АРИНКА. Его Камчатка чуть не зарезал.
КОРЫТИН (одевается). А монах смог! Не побоялся. Так их двое было или больше?
АРИНКА. Двое, тятенька.
КОРЫТИН. Я - на службу. Каин спросил, кто ты?
АРИНКА. Не помню. Но я сказала, что ты его, если что, из-под земли найдёшь.
КОРЫТИН. Подлый жирный крыс, столько доброго народу перебить, столько невинности погубить, на дочь мою покусился так ещё и за справедливостью ко мне является... Что ж, будет ему справедливость. (Уходит.)
ДАРЬЯ (снимает с вешалки плётку). А ну, ляг на лавку.
АРИНКА. За что!
ДАРЬЯ. Как хочешь, мне лёжа не так больно было. (Хлещет Аринку плёткой.) Молись, бесстыжая, не молчи.
Входит Корытин.
КОРЫТИН. Правильно, чтоб по оврагам не шаталась. Шапку забыл. Вот что, дочь, про Федьку забудь, свадьбы не будет. Дарья, чтоб до Рождества со двора ни ногой и никаких подружек. Гляди, шкурку дочери не попорти. (Уходит.)
ДАРЬЯ (вешает плётку). Помогай прибрать со стола, пошевеливайся.
АРИНКА. Премудросте Наставнице и смысла Подательнице...
СЦЕНА 3. Улица. Корытин торопится. Навстречу идёт Полещиков.
ПОЛЕЩИКОВ. Эй, как тебя, Корытин?
КОРЫТИН. Точно так, ваше превосходительство, иду с обеда из дому, опоздания не будет.
ПОЛЕЩИКОВ. А я за тобой битых два часа как человека послал сыскать. Что это ты дело купца Чухонцева решил возобновить тогда, как я лично подписал его в архив.
КОРЫТИН. До обеда посещал место убийства извозчика на Сретенке, после осмотра сразу домой пошёл, чтобы время не тратить. Я докладывал по команде, в ходе расследования проведения противозаконных гусиных боёв вскрылись новые обстоятельства касательно окружения Чухонцева, а именно его единокровного старшего сына и наследника...
ПОЛЕЩИКОВ. Чухонцевых никого не трогать, я сказал.
КОРЫТИН. Ваше превосходительство Яков Никитич, хочу объяснится в отношении купцов Чухонцевых. Вы у нас человек новый...
ПОЛЕЩИКОВ. Разговариваешь?