АРИНКА. Умру, я пожалуюсь Богу на всех вас...
ФЕДЬКА. Чёрт, она ещё стращает. Пошли. (С Аринкой, уходит.)
СЦЕНА 14. Март. Двор дома Корытина, у калитки стоит Осипов. С улицы подходит Корытин, с корзиной, наполненной рыночными покупками.
ОСИПОВ. Всю избу перевернули, полицейских я уже отослал. Гляжу рыбы накупил, а я больше по мясу. Князя Полещикова в Санкт-Питерсбурх переводят, заслуги, говорят, у него выдающиеся в наведении порядка, поближе к царским милостям подвинулся его светлость. Людишек в Приказе передвигают, немногих, зато повыше. А я привык к твоей Аринке, к её голосу, к проклятьям, сама понимает, что с меня, как с гуся вода, да и слов матерных знает раз-два и обчёлся, но всё одно костерила, будь здоров.
КОРЫТИН. Месяц как прошло, спрашиваю, но ни малой весточки, ни живого звука...
ОСИПОВ. Гляжу, справляешься один, без жены, сам стряпаешь, что ли.
КОРЫТИН. За Дарью тоже спрашиваю, и её как ни бывало, тишь да гладь...
ОСИПОВ. Да божья благодать.
Мимо проходит Василий.
КОРЫТИН. Матерь божья...
ОСИПОВ. Эй, Василий, ау!
КОРЫТИН. Монах дал зарок молчальника.
ОСИПОВ. Выжил, надо же, и не вспомню, когда Камчатка кого бы то не дорезал.
КОРЫТИН. Зачем-нибудь в епархию приходил, на болотах живёт, один на островке, где-то за Бутырским острогом. Митрополит его любит, Священный Синод справки наводил, когда Василий был при смерти, походка-то царская, а какое дело Синоду до истинной святости, нет, явно тут не просто так.
ОСИПОВ. Ночью атамана Авеля повязали, до острога, правда, не довезли, отдал богу душу прямо в телеге. Один я на Москве остался, нет мне ни врагов, ни противников, ни товарищей. С утра можешь вернуться на службу. Должен же кто-то убийц, воров да жуликов шерстить, покой мирных граждан охранять. До меня тебе не добраться, а прочих злодеев надо в узде держать, балуют черти, ни стыда, ни совести. Нарочно тебя тревожить впредь не стану, как жили, каждый своей дорогой, так и останемся. Такая, как Заринка, жена тебя любила, Аринку вот родил. Знаю, разгромил я не твою избу, а жизнь твоего дома. Пошёл я. Или желаешь в отставку?
КОРЫТИН. На службу, Иван Осипович!
ОСИПОВ. Когда дочь вернётся, дашь знать. Знаешь ведь, что князь вор, игорные дома с сотоварищи держит, гусиные бои под ним, да мало ли. Знаешь?
КОРЫТИН. У меня в столе немало доносов на их высокопревосходительство.
ОСИПОВ. Вот и займись, три дня тебе на то, через десять дней Полещиков выезжает в Санкт-Питерсбурх. И перестань копать клад, нет его и не было, народ, как всегда, врёт, и не будет, ты же умный, а Полещикова больше не будет. Пора, Андрей Афанасьевич, пора такому толковому служаке повышаться, судьёй стать тебе очень по возможностям. Прощай. (Уходит.)
КОРЫТИН. Судья Корытин... надо же. (Уходит в дом.)
СЦЕНА 15. Двор дома знахарки. Во двор входит Дарья, с узелком. Из дому выходит Аринка, с узелком.
АРИНКА. Матушка?
ДАРЬЯ. Ты меня не видела.
АРИНКА. Прощайте.
ДАРЬЯ. Погоди. Кабы не обратилась ко мне сама, не узнала бы, и сейчас разглядываю - нет, как будто не Аринка. Тебе же только шестнадцатый год, чтоб так повзрослеть. Как отец?
АРИНКА. Давно не виделись, не знаю, два месяца, скоро свидимся.
ДАРЬЯ. Дома Лидия Анатольевна?
АРИНКА. Людей принимает.
ДАРЬЯ. Сынок у меня по ночам блажит, думаю, уболтать её приехать.
АРИНКА. Она таких мухоморами лечит. Вижу-вижу, с узелком.
ДАРЬЯ. И ты в дорогу собралась?
АРИНКА. Я жила здесь, тётя Лида выхаживала после... после застенка.
ДАРЬЯ. Ты и застенок? Обожди, если можешь, я скоренько обернусь, поговорим.
АРИНКА. Каин плодится...
ДАРЬЯ. Что?
АРИНКА. Каинова сына мать?
ДАРЬЯ. Ваня, который Каин, никогда не был мне ни мужем, ни хахалем, хоть и старше я его только на два года, но он всегда называл меня мамочкой. Мой сын, Аринкушка, фамилию носит отцову, Корытин.
АРИНКА. Ивану Осипову теперь, выходит, тридцать шесть.
ДАРЬЯ. А твоему брату исполнилось три года.
АРИНКА. Как же тятя не разыскал вас?
ДАРЬЯ. Мало ли, вот и поговорим, я же по вам грущу, жалела же с любовью.
АРИНКА. Я сама себе хозяйка, обожду, только я выйду со двора, не хочу кое с кем встретиться.
ДАРЬЯ. Добро, жди меня около трактира на тракте, там меня мужики обещали в деревню подвезти.
АРИНКА. Ничего, я здесь обожду, на крылечке.
ДАРЬЯ. Я - скоро. (Уходит в дом.)
АРИНКА. Дарья... всё так же хороша, меня теперь наверное моложе. О, чёрт, не успела, куда бы узелок девать, под крыльцо. (Забрасывает узелок под крыльцо.)
К калитке подходит Федька.
ФЕДЬКА (входит во двор). Аринка, ты уже на ногах!
АРИНКА. Да вот пробую ноги.
ФЕДЬКА. Дай, помогу сойти с крыльца.
АРИНКА. Нет, я уже походила, наоборот пора в дом.
ФЕДЬКА. Ариш, я тут столкнулся с одним из наших, ну, из Каиновых ребят. Уходить надо сегодня же, лучше прямо сейчас.
АРИНКА. Так чтобы вот прямо сейчас, никак. Ты один беги, а меня тётя Лида где-то спрячет, потом тебя где-нибудь догоню, скажи только где.
ФЕДЬКА. Бросить тебя, нет.
АРИНКА. Чушь порешь, по одному легче гаситься, я тебе сейчас обуза, ногами едва двигаю, мне лучше телегу какую, не переживай, я придумаю, ты знаешь.
ФЕДЬКА. Поцелуй хотя бы на прощанье.
АРИНКА. Выздоровею, нацелуешься, сейчас тётя Лида сказала любой нечистый человек может порчу навести, даже не нарочно.
ФЕДЬКА. Радость ты моя. Встретимся на Смоленщине, помнишь, говорил тебе, как найти деда Кушляева в деревня Знаменке. Я карты читал ещё у тяти, когда он в Приказе служил, на Угре ещё наши русские, но нам дальше, пойдём в славянские земли, там и Каиновы руки коротки. и московскому сыску до нас дела не станет.
АРИНКА. Мамины корни там, но я-то тятина дочь. Всё, иди, иди-иди.
ФЕДЬКА. Каиновы парни могли уже прийти за мной, сюда-то я через лес следы заметал. Не задержись лишнего. До встречи. (Уходит со двора.)
АРИНКА. Прощай. Стало быть, судьба. Огородами надёжнее. (Достаёт узелок.) Ох, ещё Дарью же дожидаться. (Уходит за дом.)
Во двор возвращается Федька. Из дома выходит Дарья.
ДАРЬЯ. Ваня!?
ФЕДЬКА. Что ты, женщина, обозналась. Тётя Дарья!? Это я, Федька Половцев, помните, жених Аринушки?
ДАРЬЯ. Надо же ж быть таким схожим...
ФЕДЬКА. Нас всегда путают, хоть бороду срезай.
ДАРЬЯ. Ничего, что путают, сам не запутался бы. Я-то приехала к Анатольевне, за помощью, Аринку видела, убежала куда-то с узелком.
ФЕДЬКА. Она едва ходит, какое там чтоб бежать, с узелком?
ДАРЬЯ. Ну, может, не так выразилась, всё, прощай, меня ждут.
ФЕДЬКА. Так в доме Аринки нет?
ДАРЬЯ. Бывай, и, точно, побрейся, не то заметут тебя твоею же бородою за чужие грехи. Аринку в доме я не видела. (Уходит со двора.)
ФЕДЬКА. Бежала... от кого... не верю. (Уходит в дом.)
Из-за дома выглядывает Аринка.
АРИНКА. Чёрт тебя дёрнул вернуться, нелюбый. И тебя мне, Дарья, не надобно, чужие тайны - своя могила. Прощай, дом. (Прячется.)
Из дому выходит Федька.
ФЕДЬКА. Ушла, попрощалась. Ни черта не понимаю. Самому унести бы ноги.
СЦЕНА 16. Утро. Спальня в особняке. Осипов одетый лежит на кровати, играет на чипсане. Входит Полещиков, в уличной одежде.