– Вот как? – удивился гусар. – А я думал, что сорвал банк в тридцать три тысячи. Наверняка сто пятьдесят рублей у меня зажал тот тип, что сидел на банке. Пойду и вызову его на дуэль! Причем немедленно! – зло проговорил Варнаховский, удаляясь от докучающего Соломона.
– Леонид Назарович, послушайте, – в ужасе проговорил ростовщик. – Клятвенно вас заверяю, что он не взял у вас ни копейки!
Приостановившись, поручик задумчиво протянул:
– Значит, ты считаешь, что повода для дуэли нет?
– Уверяю вас, что дилер чист перед вами, как слеза младенца.
– Ну что ж, Соломон, я тебе верю. Пускай пока поживет. Ладно, приятно было поговорить!
Хлопнув Соломона по плечу, он направился к своим приятелям, ждавшим щедрого угощения по случаю крупного выигрыша.
– Леонид Назарович, у меня к вам одно маленькое дельце.
– Все-таки какими назойливыми бывают эти ростовщики, – в сердцах произнес поручик, обернувшись. – Мы с тобой так прекрасно поговорили; чего тебе, Соломон?
– В прошлый раз вы заняли у меня десять тысяч рублей под проценты. И обещались отдать всю сумму через три дня. Бедный доверчивый еврей все это время ждал обещанных денег…
– Соломон, я знаю, что твоя доверчивость не знает границ.
– Что же я скажу своей милой Розалии, когда явлюсь домой без копейки?
Варнаховский тяжело вздохнул:
– Ну что за люди эти ростовщики! Обязательно найдется какой-нибудь тип, который захочет испортить весь праздник. Не каждый день мне удается сорвать такой куш, а тут даже как следует порадоваться не получилось! Деньги им подавай непременно в ту минуту, как они появились… Послушай, Соломон, сегодня я играл на последние десять рублей, давай я рассчитаюсь с тобой завтра.
– Уважаемый Леонид Назарович, послушайте бедного еврея, ему не нужна вся сумма. Мне нужно всего-то десять тысяч рублей, а проценты вы отдадите потом, когда они у вас появятся.
– Что вы за порода такая! Деньги им подавай… Стоит мне только вздохнуть полной грудью, как находится какой-нибудь ростовщик, который тотчас захочет меня обобрать! Послушай, Соломон, в следующий раз я тебе дам не десять тысяч рублей, а целых пятнадцать.
– В прошлый раз вы говорили то же самое. Уважьте наконец бедного еврея!
– Ты уж извини, приятель, но на сегодняшний вечер у меня грандиозные планы, и я не хотел бы провести его в препирательстве с тобой. Шампанского! – закричал Варнаховский. – Всем шампанского за мой счет!
Зал охватил восторг. Одна из шансонеток громко взвизгнула, а кое-кто из молодых офицеров, предчувствуя нешуточное веселье, захлопал в ладоши.
– Браво, господин поручик!
– Я вас очень понимаю, Леонид Назарович, я бы не хотел портить вам праздник. Но вы уж тоже поймите настырного еврея, я ничего не могу с собой поделать и уж тем более вернуться домой без денег. Если я вернусь с пустыми карманами, что тогда скажет моя любимая теща Сара Иосифовна, а что скажет мой тесть, уважаемый Абрам Моисеевич? Они будут смотреть на меня большими и печальными глазами, да так, что от уныния у меня начнет разрываться сердце. Я непременно должен их успокоить, а потому мне нужно забрать эти десять тысяч рублей.
– Послушай, Соломон, – в голосе Варнаховского послышались угрожающие нотки. – Сейчас у меня нет таких денег.
Прежде сговорчивый, Соломон неожиданно сделался крайне неуступчивым и не желал прислушиваться к угрожающим интонациям.
– Леонид Назарович, зачем же вы вводите в заблуждение бедного еврея? Вы говорите, что у вас нет денег, когда вы только что сорвали куш в тридцать три тысячи рублей и все ваши карманы набиты деньгами.
– Вы, пройдохи, всегда найдете время, когда у офицера окажется немного наличности… Ответь мне, Соломон, каким образом тебе удалось проскочить мимо прислуги? Я ведь сказал – гнать вас всех в шею!
– Но ведь у вас же есть деньги. Господин поручик…
– Соломон, все эти деньги я уже распределил, а с тобой расплачусь в следующий раз. Хочешь, завтра?
– Деньги вы запланировали на девушек, а бедняге Соломону не желаете вернуть его несчастные гроши?.. Где же справедливость? Я бы вас понял, если бы эти деньги были у вас последние.
– Господа! – громко произнес Варнаховский, привлекая к себе всеобщее внимание. – Даю полторы тысячи рублей тому, кто вытолкает взашей этого прохвоста! – показал он на ростовщика. – Пока он здесь, мы не сможем как следует повеселиться.
На призыв поручика тотчас откликнулись три рослых юнкера. Взяв упирающегося Соломона под руки, они пытались вывести его из салона. Но тот, несмотря на невероятную худобу, оказался необычайно крепок и жилист. Не желая покидать салон, ростовщик цеплялся за двери, шкафы, за проходящих мимо людей. Стянул скатерть с карточного стола, разметав по полу разложенные пасьянсы и пустив веером сложенный банк. В какой-то момент даже цапнул зубами за плечо дюжего юнкера, проявившего себя наиболее активно. Прошло несколько утомительных минут, а Соломона даже не подтащили к выходу.