— Хочешь скажу, о чем ты думал, когда шел к машине? — неожиданно поинтересовался Ли.
— Научился читать мысли? — изумился Абдулла.
— Ты думал, можно ли обмануть genID.
Несколько мгновений Абдулла изумленно таращился на китайца, после чего выдохнул:
— Откуда ты знаешь?
— Маркетинговый дрон был обклеен рекламой «Jupiter ZU», первый smartverre с подключением к чипу genID, и он не мог не задать тебе определенный ход мыслей, — объяснил Ли. — Ты, кстати, подключен?
— Нет.
— Рано или поздно придется, — пообещал Хаожень. — Или сам подключишься, или примут закон об обязательном чипировании преступников.
Абдулла вздрогнул и скривился:
— Им придется доказать, что я преступник.
— Полагаю, достаточно будет одного привода в полицию.
— Откуда ты все знаешь?
— Предсказываю будущее на основе анализа настоящего.
— Что?
— Не заморачивайся, — махнул рукой Ли, бросив быстрый взгляд в окно: роботакси двигалось по кольцу, и можно было позволить себе поболтать. — Скажи, я прав или нет? Ты думал, как обмануть genID?
— Думал, — признался Абдулла.
— Ответ: никак. Второй ответ: даже не пытайся. И если вживляемый в кость чип еще можно подделать — теоретически, — то добраться до базы данных DNA[5] не способны даже лучшие хакерские группы. Все пытались и все признали поражение. А если невозможно добраться до базы данных, то взлом чипа не имеет смысла: экспресс-анализ тут же покажет несоответствие и тебя потащат в кутузку, — мушкетер провел пальцем по подлокотнику кресла. — На сегодняшний день genID — идеальный идентификатор, я даже немного завидую парням, которые его разработали, — это была прекрасная, творческая задача.
— То есть скоро мы все окажемся под колпаком?
Наивный и плохо образованный Абдулла до сих пор не понимал, что он давно под колпаком, правда, не таким классным, как genID, но, чтобы не затягивать разговор, Хаожень не стал вдаваться в подробности, а коротко подтвердил худшие опасения собеседника:
— Обязательно.
— И что делать?
— Отказываться от чипирования, пока это возможно, но… Но, думаю, твой DNA уже в базе.
— Я не давал разрешения на его использование! — возмутился Абдулла.
Ли деликатно улыбнулся и поднял брови:
— Ты принес золото?
— Ты знаешь, что принес, — ворчливо ответил преступник. — Наверняка просветил меня еще на улице.
— Просветил, — не стал отнекиваться Хаожень. — На тебе четыре слитка.
— Каждый по килограмму, как договаривались. — Абдулла расстегнул куртку и продемонстрировал мушкетеру спрятанное в карманах «разгрузки» золото.
Десять лет назад его продажа частным лицам в виде песка и слитков была окончательно запрещена, что привело к взрывному росту цены и огромному спросу на черном рынке. Четыре килограмма могли отправить Абдуллу в тюрьму на десять лет, но мушкетер отказывался принимать другую плату, поэтому приходилось рисковать.
— Клади по очереди.
В разделяющую собеседников перегородку был встроен лоток, и Ли открыл его, чтобы принять груз.
— Сюда поместится только один, — заметил преступник, оценив размер «ковша».
— Поэтому я сказал: по очереди, — напомнил Хаожень, вынимая из лотка первый слиток. — Банк Греции?
— Товар настоящий, — осклабился Абдулла. — Взят при ограблении Македонского отделения.
— То есть слитки «горячие»?
— А ты их собрался властям сдавать?
— Я… — Хаожень запнулся. — Я…
И закашлялся, одновременно почувствовав нарастающую слабость и головокружение.
— Что случилось? — участливо поинтересовался Абдулла, возвращая второй слиток в разгрузку.
— Я… — Мушкетер посмотрел на золото и скривился: — Ты…
— Нужно было надевать латексные перчатки, — расхохотался Абдулла. — Тогда бы токсин не подействовал.
Ли пробормотал бессвязное ругательство и сполз на пол. Абдулла улыбнулся, снял smartverre и уверенно воткнул его в один из внутренних незащищенных разъемов. Робомобиль заморгал красным, показывая аварию энергетического контура, и стал плавно прижиматься к обочине.
Мое самое странное воспоминание?
Гм…
Мое самое странное воспоминание кажется выдумкой сумасшедшего и скорее всего действительно является галлюцинацией. Потому что прошлое не может быть настолько отчетливым, запоминаться в таких подробностях и возвращаться, постоянно, мать его, вспыхивать в памяти. Прошлое расплывается в легкой дымке тумана времени и не кажется четким. Оно — эмоции, чувства и переживания. Прошлое — это запах горящего дерева у первого костра, соленый вкус первой крови во рту, холод первого настоящего страха, ярость первой настоящей победы, прикосновение к любимой — вот что такое прошлое. Простое человеческое прошлое. А я помню действия и декорации в таких деталях, словно пересматривал этот фильм тысячу раз.