На этот раз потоку одесского сознания будет придана форма "концерта по заявкам", переданного по радио! И надо сказать, что такой сюжет был вовсе не фантастическим. Никому, разумеется, и в голову не могло придти, что Аркадия Северного выпустили на советское радио; но в то время было очень широко распространено так называемое "радиохулиганство" (согласно терминологии советского права) — то бишь, несанкционированные выходы в эфир радиолюбителей-самоучек, которые на чистом энтузиазме собирали самодельные радиостанции. А передавать по ним норовили всякую "пакость", как отечественного, так и западного производства. И одной из основных составляющих этого "радиохулиганства" являлась как раз трансляция записей блатняка. Так что избранная Фуксом форма радиопередачи была вполне логична и понятна советским слушателям.
Правда, надо сказать, что сам Фукс радиохулиганством не занимался, и в эфир эту запись, естественно, не передавал. Она, как и первая, быстро разошлась среди коллекционеров, а оттуда так же моментально распространилась и в народе. А потом, очень скоро, эта "Программа" действительно запускается в эфир с разных подпольных радиостанций! Но вот — когда, где и кем конкретно, — мы, увы, не знаем, и никогда уже не узнаем. Но о том, что таких трансляций было немало, можно говорить с уверенностью — нам приходилось слышать не одно воспоминание на эту тему. А кроме того, конечно, и красивые байки. Один такой слух даже был позже повторен Рудольфом Фуксом в статье "Король подпольной песни" — о том, что ленты с "Программами" были вывезены в Финляндию и переданы в эфир по финскому радио, а передачу об Аркадии Северном вёл живший там знаменитый певец русского происхождения Виктор Клименко! Честно говоря, эта история кажется нам довольно-таки фантастической, не говоря уже о её продолжении — как Клименко позже приезжал в Ленинград, имея на руках контракт от финского радио для Аркадия. Всё это, впрочем, неудивительно — едва возникнув, образ Аркадия Северного уже притягивает к себе, как магнит, всевозможные слухи и легенды. Но в данном случае не менее интересна оказалась и реальность. Ведь в результате именно хулиганских трансляций, а вовсе не вражьих голосов, происходит то, о чём Рудольф Фукс и не задумывался, сочиняя сценарий в форме "радиопередачи": слава "старого одессита" Северного действительно начинает распространяться не только в результате магнитофонной перезаписи, но и по эфиру! И, наверное, неспроста зазвучат потом в различных концертах фразы наподобие "Вновь в эфире Аркадий Северный.". Но это будет потом, а пока мы вернёмся на улицу Типанова, 29 — где на квартире жены Рудольфа Фукса Марины и была произведена запись второго "Музыкального фельетона", которая "и начинается с тех пор, когда мы закончили "На Богосьяновской":
Как видите, с первого же куплета здесь начинаются чудеса: ведь как это ни покажется парадоксальным, но создаётся впечатление, что Рудольф с Аркадием умудрились, несмотря на сравнительно небольшой интервал между первой и второй "Программами", позабыть, на какой же улице они закончили! Ведь в финале первой "Программы" звучало "На Дерибасовской…" Но это, конечно же, просто очередная "находка" Фукса. Он решает на этот раз дать другой, более оригинальный вариант этой популярной ростовско-одесской песни.
Но это только начало! "Это мы сделали, конечно же, для затравки" — как говорил сам Аркадий. Дальше начинается и вовсе что-то непонятное: многие известнейшие песни звучат здесь в никогда дотоле не слыханных вариантах! А некоторые, известные лишь парой куплетов, развёрнуты в целые баллады! Конечно, многовариантность — это свойство для блатной песни самое обычное, но откуда этот Северный выкопал такие перлы?…И оставалось только сочинять красивые сказки, что то ли в загадочном Ебулдинском спеце, то ли в тёмных переулках Молдаванки остались заповедники фольклора, не растерянного и не затронутого искажениями, и вот теперь нам поёт это всё старый бродяга Аркадий Северный… Пройдёт много лет, прежде чем народ узнает, как было на самом деле. Как молодой экономист Аркаша Звездин, пропустив стакан, гнал прямо с листа "неизвестные варианты" блатных песен, сочинённые молодым инженером Рудольфом Фуксом.
Да, Фукс не только сочинял монологи и реплики, но и без тени сомнения брался дописывать фольклорные песни! Дело в том, что многих песен Фукс целиком не знал, и вот, ничтоже сумняшеся, он решает заполнить пробелы своими силами. Впрочем, это тоже не удивительно: народные песни — потому они и народные, что их "улучшают" и дописывают все, кому не лень. Только далеко не у всех получается что-то путёвое. А вот многие фуксовские сочинения прочно вошли в фольклор. Видимо, что-то действительно "низошло" на Рудольфа в те годы, потому что творил он абсолютно неправильные с точки зрения литературности вирши, но именно в той "неправильности", которая обеспечивает загадочное обаяние фольклорных песен.
Да и с фантазией у Фукса было всё нормально. Достаточно вспомнить прозвучавшую в этом концерте весьма оригинальную версию о происхождении звучного имени "Гоп-сосмыком", ставшую уже почти классической. Или "Мою красавицу" — невероятно вольный перевод еврейской песни "Ba mir bistu shein" ("Для меня ты хороша"). А текст "Пиковой дамы", после прикосновения к нему пера Рудольфа, навряд ли узнал бы и сам автор этой знаменитой песни. Ну, и наконец, Фукс даёт "путёвку в жизнь" ещё одной тёте, в пару к тёте Бесе, — тёте Хае!!! На мотив джазовой мелодии 20-х годов "Joseph" ещё с нэповских времён были известны весёлые куплеты с припевом про трёх китайцев. Рудольф знает же только припев, и дописывает к нему куплеты опять-таки сам. И, что особенно примечательно, на основе "личных впечатлений", привезённых им всё из того же Бердичева:
Ах, Ёзель, Ёзель, старый, добрый Ёзель, Какие есть на свете имена! Состриг ли ты свою больную мозоль, Иль до сих пор она в тебе видна?
"… Именно Ёзель, а не Йозеф, как стали потом петь. Так звали дядю моей жены. И мозоль у него была, и все об неё спотыкались. Вот я про это и сочинил песню" — так рассказывал об этом Рудольф Фукс. История, действительно, куда как содержательна. Что не помешало, однако, стать этой песне очень популярной. "Как раз в это время кто-то нам принёс кассету с записями Аркадия Северного. Голос Аркаши всем очень понравился, но песни на кассете были не очень интересные, кроме одной — про тётю Хаю. А точнее — про дядю всем известного Рудика Фукса, про которого Рудик эту песню и написал, и которого звали Йозеф. Мы её выучили, и первый раз сыграли на дне рождения нашего официанта, которого тоже звали Юзя. Песня настолько понравилась народу, что мы её стали играть каждый день раз по десять на заказ"- так вспоминал потом о своих впечатлениях от этого поэтического шедевра будущий "Брат Жемчужный" Евгений Драпкин.
Вот такие они были, эти фуксовские творения. И это при том, что их тексты Аркадий зачастую умудрялся на ходу переврать ещё и от себя! А иногда исполняемые песни вызывают у него какие-то непонятные ассоциации, которые он спешит тут же озвучить и выдать на публику.
В итоге получаются совершенно бессмысленные, но почему-то смешные "миниатюры" — на уровне когда-то модных "абстрактных" анекдотов про напильники и крокодилов.
Да и вообще, то удивительное впечатление, что производят эти "композиции", определяется вовсе не их содержанием. Всё дело в специфической "северной" манере исполнения. Убрать её — и ничего не останется, — так, набор фраз. И, конечно же, вся эта "вокальная драматургия" достойна отдельного разговора. Но один из нас в своё время уже пытался изобразить нечто подобное. И в итоге убедился, что даже целая страница текста, посвящённого особенностям "одессизмов" Аркадия Северного, не передаст и доли впечатления, производимого одной лишь его фразой: "…Кудой по жизни не пойдёшь, тудой всегда же выйдешь к моргу!" Поэтому не будем мы этого делать и здесь. Каждый, кто хоть раз слышал эти записи, прекрасно поймёт, что мы имеем в виду.