Вернувшись в Неаполь около 1478 года (документов, указывающих точную дату, не сохранилось), Саннадзаро входит в круг придворных, рыцарей, ученых, а также людей, увлеченных всевозможными познаниями, искусством, поэзией, историей и классическими языками, еще в 1458 году оформившийся в Академию, подобные которой создавались тогда и в других крупных центрах Италии. Его приближает к себе председатель Академии, душа гуманистического круга Неаполя, Джованни Понтано (в принятой среди гуманистов латинизированной форме его имя звучало как Иовиан Понтан: так будем называть его в дальнейшем и мы), игравший весьма важную роль и при королевском дворе[56].
Плодовитый поэт, автор диалогов на темы морали, религии, современной жизни, управления государством, хозяйства, эрудит, практический политик, дипломат, пользовавшийся уважением по всей Италии и в других странах Европы, Понтан навсегда остался для Якопо наставником, авторитетом, едва ли не вторым отцом. В ряде отношений он был противоположностью своему ученику: в политике и придворном служении – прагматик, в быту – бонвиван, в отношениях с женщинами – неукротимый гуляка. Посвятив до полусотни стихов, порой весьма фривольного свойства, своим многочисленным любовницам и просто куртизанкам, законной жене Понтан преподнес в дар целую книгу стихов, прославлявших супружескую любовь, а для детей сочинил циклы поэтических колыбельных, – на латыни, как и все остальное, написанное им. Как в отношении веры, так и в практической морали далекий от образа доброго католика, Понтан писал о важности религии в воспитании юных девушек, а после смерти жены устроил в центре Неаполя поминальный храм, посвященный апостолу и евангелисту Иоанну. Политический мозг Неаполитанского королевства, он мыслью, пером, а подчас и мечом полвека служил королям Арагонской династии, тридцать лет из них, цвет жизни, отдав служению Ферранте, одному из самых подозрительных, коварных и жестоких монархов пятнадцатого века.
Понтан полюбил искреннего, скромного, прямого, всегда серьезного Якопо, как сына (собственным сыном он был разочарован). Он надеялся создать при дворе круг умных, знающих и верных людей, способных поддерживать, корректировать и смягчать политику короля, дельного, талантливого и не лишенного добрых качеств, но с детства униженного своим положением бастарда[57] и озлобленного вечными интригами знати. Из планов гуманистического реформирования государства ничего не вышло, а Саннадзаро не стал советником монархов; он стал поэтической славой Неаполя, которая на века пережила Арагонскую династию и вышла далеко за пределы Италии.
Сохранившийся указ о зачислении Саннадзаро в свиту Альфонсо, герцога Калабрии, старшего сына Ферранте и наследника его престола, датирован февралем 1481 года. Альфонсо в то время вел осаду города Отранто, полугодом ранее захваченного турками, и молодой рыцарь должен был находиться, естественно, в войсках, близ своего господина[58].
Вращение в придворной среде несло немалые испытания для цельности натуры Якопо. Жизнь королей и их свиты была наполнена безудержным распутством; подражая нравам имперского Рима, неаполитанская знать проводила досуг с куртизанками в термальных природных купальнях Байи[59]. Понтан, частый посетитель купален, посвятил пухлый сборник эротических стихов на латыни любителям байских утех и их веселым подружкам. Среди адресатов его стихотворных посланий – принцы, вельможи, ученые-гуманитарии, медики, священники, епископы. А вот строки, обращенные к нашему герою – Акцию Искреннему (именно Понтан дал своему юному другу это прозвище, приросшее к нему на всю жизнь)[60]:
56
Джованни Понтано (1429–1503) – выходец из Умбрии. Рано потеряв отца, убитого в междоусобной стычке, еще ребенком был вынужден покинуть родину, воспитывался матерью и бабушкой. (Вероятно, трудные обстоятельства собственного детства усиливали его симпатию к Якопо.) Обучаясь в университете Перуджи, прекрасно овладел латынью и получил широкую эрудицию. Восемнадцатилетним прибыл в Неаполь, где познакомился с Антонио Беккаделли (Панормитой), представившим его королю Альфонсо I. В середине 1450-х гг. основал собственную гуманитарную школу. После смерти Альфонсо становится приближенным его сына Ферранте, участвуя во всех его важных предприятиях, включая военные, занимается воспитанием наследника престола, будущего короля Альфонсо II. Пишет латинские поэмы и диалоги по всевозможным вопросам этики, религии, политики, литературы, ботаники, астрологии и т. д. В 1480–1490-е гг. главный проводник внешней политики Неаполитанского королевства; с 1487 г. – на посту государственного секретаря (должность, соответствующая премьер-министру). В 1495 г., во время французского вторжения, после бегства Альфонсо II Понтан остался в столице и, ради смягчения врага, был вынужден произнести перед французским королем Карлом VIII приветственную речь. Вследствие этого в период краткой реставрации Арагонской династии (1496–1501) более не занимал государственных должностей, продолжая, впрочем, пользоваться уважением двора и общества. Саннадзаро, неизменно сохранявший благодарное и почтительное отношение к Понтану, в 1504–1512 гг. субсидировал посмертное издание его трудов (Kidwell, Carol. Pontano. Poet and Prime Minister. L., 1991).
57
Ферранте был незаконным сыном Альфонсо, и, хотя наследником престола был объявлен по воле отца, его права оспаривались римскими папами, герцогами из французской династии Анжу, правившей в Неаполе прежде арагонцев, и их правопреемниками – французскими королями. При Ферранте Неаполь почти непрерывно испытывал угрозы внешних вторжений и внутренних заговоров. В крайне неблагоприятной обстановке королю удалось сделать многое для обороны, экономического процветания, благоустройства и культурного развития города, население которого за годы его правления почти удвоилось. Историческая репутация Ферранте, однако, осталась безнадежно омрачена его коварством и неумолимой жестокостью.
59
Байи (или Байя) – местность к северо-западу от Неаполя, прилегающая к Пуццоланскому заливу и богатая термальными источниками. С античных времен бани и бассейны Байи использовались в оздоровительных целях, но вместе с тем имели и дурную славу. Еще Сенека писал: «Они сделались притоном всех пороков: там страсть к наслаждениям позволяет себе больше, чем всюду, там она не знает удержу, будто само место дает ей волю. (…) Какая мне нужда глядеть на пьяных, шатающихся вдоль берега, на пирушки в лодках, на озеро, оглашаемое музыкой и пением, (…) считать проплывающих мимо распутниц, глядеть на великое множество разнообразных лодок, раскрашенных во все цвета, и на розы, что носятся по озеру» (Нравственные письма к Луцилию, LI, 3, 4, 12; пер. С. Ошерова).
60
Акций, Actius (вар. Accius) – переделка на латинский манер Аццо, просторечной формы имени Якопо. Sincerus, «искренний», некоторые считают попыткой передачи на латыни еврейского слова nazir («давший обет»), лежащего в основе христианского имени Назарий.
61
Австр – южный ветер, несущий дожди и грозы: «…громовы стрелы / С неба разят – и стремителен Австр, и дождь непрогляден»; «темнейший… / Австр… небеса омрачает стужей дождливой» (Георгики, I, 331, 333; III, 278–279).
62
Понтан, в шутку намекая, что Саннадзаро выводит в своих идеальных персонажах простых крестьянок из глуши, призывает юношу предпочесть деревенским «Амариллидам» нежных див из байских купален. Это греческое имя, упоминаемое в «Идиллиях» Феокрита и «Буколиках» Вергилия, вставлено в строку не без юмора: оно созвучно латинскому amarus, «горький».
63
Танагр (итал. Tanagro) – мелководная река в Кампании, протекающая близ родных мест матери Саннадзаро. «Сухое русло Танагра» упоминает Вергилий (Георгики, III, 151).
65
Ad Actium Syncerum // Ioannis Ioviani Pontani Amorum Libri duo. Florentiae, 1514, p. 108 (пер. мой. – П. Е.). Стихи не датированы, но могут относиться ко времени работы Саннадзаро над «Аркадией», т. е. к началу 1480-х гг. «Боги» – лица королевской крови, метафора, вполне обычная в неаполитанской поэзии XV в.