— Короче, в натуре, запомни. Если на экзамен поведут…
— А что такое экзамен? — спросил Никита Афанасьев, занюхивая принятую на грудь дозу рукавом своей шубы.
— Первый суд, — пояснил зэк. — Так вот, на экзамене главное — лишнее на себя не взять. В несознанку сразу, в несознанку! Понял?
— Понял.
— Базлать только по делу. Я не я и хата не моя. Мы тебе тут на листочке накидали, будешь зачитывать…
— У, е–мое! — схватился за голову сержант, отшатываясь от двери, и двинулся в обратную сторону.
Мимо него протопал взвод и прямиком направился к общей камере предварительного заключения. Заскрежетал замок, загремели цепи, и скоро до сержанта донесся звон цепей, глухие удары и отборный мат.
— Волки позорные!
— Куда тащите, вертухаи поганые!
— Отдай бутылку, сволочь! Мы ее честно с бою взяли!
Через пару минут трое забияк в своих драных шубах уже стояли в цепях перед сержантом, волками глядя на него и конвоиров.
— Слышь, начальник, — дыхнул крутым перегаром бородатый приказчик, который в этой компании оказался почему–то за главного, — не по понятиям базар ведешь. Режим нарушаешь! Еще утреннюю баланду не давали, а ты нас уже в браслеты. Беспредел, в натуре! — Заключенный смерил сержанта свирепым взглядом и, загремев цепями, ощупал заплывший глаз.
Вспомнив, как он накануне тоже в свирепых, но вполне культурных выражениях грозился, добравшись до трона, посадить всех на кол, Джаспер ужаснулся.
— Кто придумал сажать их с блатными? — простонал он.
— Вы, — ответил дежурный, — сказали, чтоб потом покладистее были.
— А… нуда, — вспомнил сержант. — А чего ж они не покладистые?
— Покладистые теперь блатные, — вздохнул дежурный. — Правда, и они их кое–чему научили. Ишь как здорово купчишки по фене ботают. А лихие ребята.
Быстро блатных обломали. Представляете, успели на камерный общак лапу наложить и все передачи теперь контролируют.
— Но откуда у них водка?!!
— Так передачи же…
— Тьфу! — Сержант прекрасно знал, что за звонкую монету в камеру можно протащить что угодно, за исключением, разумеется, оружия. Полицейские не самоубийцы. Это был левый, дополнительный, доход слуг закона, на которое начальство закрывало глаза, так как имело с него свою долю. — Росских купцов больше к уркам не сажать! Быстро приведите их в порядок и на выход!
— Конвоировать пешим ходом будем? — потребовал уточнения дежурный.
— Каким пешим ходом? Пока этих уродов в божеский вид приведем… «воронок» закладывай!
— Есть!
* * *
Арчибальд неспешно прогуливался около фонтана неподалеку от входа в Парк Влюбленных. На этот раз парк был практически пуст. Даже загулявших с вечера парочек не было видно. Похоже, после забав росского купца с собутыльниками он стал пользоваться дурной славой. Авантюриста это устраивало от и до. Лишние свидетели ему были не нужны. Операция по освобождению его величества Карла III вот–вот должна была начаться. В проулке стояла крытая карета, которая, по замыслу великого комбинатора, должна была доставить его, Батлера, и узников к тайному ходу во дворец, а вот там уже он как спаситель отечества…
Зацокали копыта. Черный фургон с арестантами и их конвоирами приближался к Парку Влюбленных. Арчи покосился на «засадный полк», схоронившийся в глубине парка. Миро из–за дерева успокаивающе махнул рукой, давая знать, что у них все под контролем.
Кабриолет остановился около входа в парк. Сидевший рядом с кучером сержант грузно сполз с облучка, повертел головой и, заметив Арчибальда около фонтана, облегченно вздохнул. Успокоенный полицейский потрусил открывать дверцы фургона, из которого доносились невнятные звуки. Что это за звуки, стало ясно, как только Джаспер распахнул двери. «Из–за о–о–острова–а–а на стре–э–эже–э–энь…»
Росский купец и приказчики хриплыми, пропитыми голосами азартно давили песняка.
— Тихо, уроды! — рявкнул на них сержант. — Вас к большому человеку привезли! Стоять перед ним по стойке «смирно».
— Какое «смирно»!
— Вишь, нас штормит!
— Начальник! Похмелиться дай!