21 "Костюм крепкий, и парень крепкий" Покинув заседание Чрезвычайной комиссии, дед Андрейчик вышел на улицу и зашагал по широкому тротуару. Мощная серая лента синтетического каучука, сверкающая, как новая калоша, под неугасаемым летним солнцем Арктики, неторопливо ползла вдоль улицы, - тротуар был движущимся. Рядом с дедом Андрейчиком с независимым видом шагал Рума. Небольшой поселок на острове Диксон возник в первые годы строительства социализма. Огромный же социалистический город Североград, с населением в пятьсот тысяч человек, насчитывал всего десять лет своего существования. Это была своеобразная столица Арктики. Вполне благоустроенный, мало чем отличающийся от лучших городов Азии, Европы и Америки, Североград, однако, имел свое собственное лицо. Это был город-полярник. Здесь сосредоточены были учреждения, ведавшие хозяйством Арктики, научно-исследовательской работой в полярных областях, промыслами, морскими и воздушными путями, службой погоды. Аэросаням жители Северограда явно отдавали предпочтение перед другими средствами передвижения. Город-полярник жил деловитой жизнью, чуждой резким жестам и шумам. Нередко он погружался в необозримые, как море, туманы и внезапно замирал летом среди бела дня, именуемого здесь "ночью". Дед Андрейчик часто бывал в Северограде и любил этот город. Рума всего несколько дней назад увидел это чудо во льдах и привыкал к нему, как существо, внезапно свалившееся на землю из неведомых звездных миров. Кроме того, он обучался русскому языку и все время находился в состоянии азарта. Дед Андрейчик шел рядом с Румой и время от времени тыкал пальцем вниз, в сторону, вверх. - Резина... сосна... сани... - говорил он. Мальчик внимательно вглядывался в каждый указанный ему предмет и с трудом повторял: - Ре-зина... со-сна... са-ни... В одном месте тротуар запрудила большая семья закутанных в меха медлительных и любопытных чукчей. Белые лайки шныряли между ног у этих полярных провинциалов, оглушительно лаяли на вереницу аэросаней и, случайно забегая на соседнюю ленту движущегося тротуара, уезжали вместе с нею назад под громкий хохот своих хозяев. - Чукчи, - сказал дед Андрейчик. - Чук... - повторил Рума и запнулся. - Не выговоришь? - спросил старик, плутовато улыбаясь. - Слово трудное. Факт. - Ффаккт! - сердито сказал Рума. - Ну, ладно. На сегодня хватит. Дед Андрейчик остановился на углу площади Северного Сияния и показал рукой на десятиэтажный дом, почти совершенно лишенный по прихоти архитектора двух первых этажей. Три огромные надписи, сделанные светящимися красками на фасаде дома на русском, английском и норвежском языках, говорили о том, что в доме помещается Арктический институт океанографии. - Я туда... - сказал дед Андрейчик. Потом показал пальцем куда-то влево вдоль улицы. - Ты... домой. Мальчик кивнул головой в подтверждение того, что понял. - Ты... до... мой... И все с тем же независимым видом зашагал вдоль улицы по каучуковой ленте тротуара. Дед Андрейчик с минуту глядел ему вслед, затем двинулся к институту. Механический робот-привратник открыл ему дверь легким мановением руки и сказал ржавым голосом: - Эскалатор направо. Лифт налево-ево-ево-ево-ево-ево. Старик удивленно взглянул на робота. "Черти! - сердито подумал он.Выставили испорченного болвана".
* * * Рума тем временем добрался до дому. Жил он вместе с дедом Андрейчиком в гостинице "Скандинавия", куда перекочевал почти весь временно бездействующий штат станции "Арктания". Дома его ждала гостья из соседнего номера, Ася. Рума подарил Асе электронный отмыкатель от комнаты, в которой он жил с дедом Андрейчиком, и девочка часто приходила к ним в номер, когда их не было дома. Здесь она бесконтрольно пользовалась радиофоном и стереовизором. Ася вызывала всех знакомых девочек и мальчиков с Новой Земли и с острова Врангеля и вела с ними оживленные беседы. Особенным успехом у ее сверстников пользовался рассказ о том, как "крестовик в желтых очках хотел выстрелить в Руму и как она, Ася, не дала ему выстрелить". Здесь, в чужом номере, болтать можно было вволю, тем более что поблизости не было отца, который мог бы сказать: "Ася, не засоряй эфир пустяками". Но еще чаще Ася приходила, когда Рума был дома. С ним она тоже вела бесконечные беседы на самые разнообразные темы, нимало не заботясь о том, что ее новый друг плохо разбирается в ее рассказах. Маленькому курунга эти непонятные словоизлияния Аси, видимо, доставляли удовольствие. Он с восторгом следил за ее губами, прислушивался к ее звонкому голосу и шевелил губами сам, повторяя схваченное на лету слово. Иногда только, когда на экране появлялся бразильский языковед Мартин дель-Грасиас, Рума сам начинал говорить, и Грасиас, внимательно и благоговейно выслушав фразу, произнесенную на подлинном языке курунга, переводил Асе. - Мальчик говорит, что ему нравится наше солнце. Он раньше такого солнца никогда не видел. Там, где он жил, на дне океана, Рума видел много длинных солнц; люди племени Апо-Стол называют эти солнца на своем языке "аргон". Они хуже нашего солнца. В этот раз Рума застал Асю по обыкновению перед экраном. Востроглазая черноволосая девочка, в синей школьной форме с белым передником, прыгала на экране через красную веревочку. Ася внимательно следила за ней и отсчитывала: - Раз! Два! Три! Четыре!.. В руках у нее была такая же веревочка. По-видимому, Ася ждала своей очереди прыгать. - Вот Рума! - закричала она. - Рума, хочешь с нами играть? Девочка на экране при виде Румы сбилась и зацепилась за веревочку. - Вот она зацепилась - крикнула Ася. - Теперь прыгай ты. Рума стоял перед экраном, хлопал похожими на опахала ресницами и никак не мог понять, чего от него хотят. Тогда Ася показала ему, как нужно прыгать. Конфузясь и смущенно поглядывая на изображение чужой девочки, Рума неуклюже прыгнул, зацепился и запутался в веревке. Обе девочки расхохотались. Рума еще раз растерянно хлопнул глазами и сам стал смеяться. Насмеявшись вдоволь, все трое стали изобретать новое развлечение. На этот раз инициатива перешла к маленькому курунга. Он поднял руку, сделал серьезное лицо и сказал: - Папа... Маро... но-ги... хо-дила... Вот! При этом Рума стремительно повернулся вокруг несколько раз и издал какой-то гортанный возглас. Ася с минуту смотрела удивленно и вдруг поняла: - Отец Румы Маро научил его танцевать. Рума предлагает танцевать. Танцевать! Танцевать! Рума начинает первым! - закричала она. - Танцевать! - пискнула востроглазая девочка на экране. Рума медленно двинулся на середину комнаты; здесь он остановился и стоял несколько секунд с поднятой головой, положив обе руки на живот, потом вдруг стремительно завертелся и издал громкий возглас, почти вопль. Так он вскрикивал и вертелся несколько раз. Потом Рума, к ужасу обеих девочек, ринулся вдоль комнаты и, рыча и приседая, стал ловить воздух обеими руками. Асе стало жутко, она уже хотела крикнуть Руме, чтоб он перестал ее пугать, но в этот момент открылась дверь, и на пороге остановилось какое-то чудовище с огромной металлической головой, с толстыми круглыми трубами-ногами. Вместо рук у чудовища были такие же трубы, со стальными клещами на конце. Дети оцепенели. Востроглазая девочка на экране быстро заморгала и... исчезла, с перепугу выключив свой стереовизор. - То чхо разро? - глухо спросил металлический великан. - А-а-а! - яростно крикнул Рума и отпрыгнул к кабинетному столу. - Друмо! Он рванул ящик из стола. В руках у мальчика тускло сверкнула вороненая сталь электронного револьвера "праща Давида". - На тум га тархо! - сердито сказал великан и тяжело ступая, двинулся на мальчика. Ася подбежала к стене и заколотила кулаками - Мама-а-а! И вдруг оглушительный звон потряс комнату. Рума, присев за кресло, разрядил обойму "пращи" прямо в стальное брюхо чудовища. Когда в номер сбежались люди, их глазам представилось странное зрелище: из брони водохода, кряхтя, вылезал дед Андрейчик, а Рума и Ася, глупо хлопая глазами, стояли поодаль и наблюдали за ним. - В чем дело?! - каркающим голосом крикнул Свенсон. - Кто шумел? - Ничего особенного, Эрик, - спокойно ответил дед Андрейчик. - Это я пробовал свой новый костюм, а заодно и вот этого мальца. Все в порядке. Костюм крепкий, и парень тоже крепкий. Факт...
22 Жилец "аварийной гостиницы" Золтан Шайно жил при здании народного суда, в особой пристроечке, называемой жителями Северограда иронически "аварийной гостиницей" В первые годы строительства социализма, когда возник поселок на острове Диксоне, его жители обходились без специальных тюремных сооружений; в большом же социалистическом городе Северограде тюрьму строить было незачем: преступления не часто совершались в Арктике, а совершаемые не заслуживали того, чтобы ради них строить особый дом лишения свободы. Вот почему редкие клиенты подследственных органов народного суда в Северограде помещались в пристроечке подле здания суда, именуемой "аварийной гостиницей"'. Особым комфортом эта "гостиница" не отличалась: это был обыкновенный дом с коридорной системой и комнатами, меблированными просто и строго всем необходимым. Отпечаток неволи ложился не на самый этот дом, а на сознание жильца, когда надзиратель, поселяя его одной из комнат, угрюмо бормотал: - Дом оборудован самой усовершенствованной сигнальной аппаратурой. Здесь нет замков, вместо них есть невидимые инфракрасные лучи и фотоэлемент. Убежать невозможно. Правила внутреннего распорядка висят на стене. Радиофоном и стереовизором можно пользоваться с разрешения следователя. Питание в обыкновенное время. Библиотека напротив. Золтан Шайно, оседлав нос своими желто-зелеными очками, валялся на диване в седьмом номере "аварийной гостиницы" и читал единственную книгу, которую он счел достойной своего внимания: роман Гюисманса25 "Наоборот". Герой романа дез-Эссент уже успел полностью отгородиться от внешнего мира и зажить "наоборот", то есть жизнью, достойной подлинного аристократа и убежденного роялиста26, когда вдруг дверь открылась, и на пороге седьмого номера появился молодой белокурый человек, высокий и румяный. Молодой человек попросил у Золтана Шайно разрешения войти, поздоровался и понес к столу изящный аппаратик-фонограф. Золтан Шайно снял ноги с дивана и настороженно поглядел на своего гостя. - В прошлый раз мы с вами только познакомились, - сказал белокурый молодой человек, устанавливая на столе свой аппаратик, как большой мальчик игрушку, которой он собирался играть с товарищем. - Теперь, я надеюсь, мы сможем поговорить поподробнее. Молодого человека звали Алексеем Ивановичем Померанцевым, и служил он следователем при народном суде в Северограде. - Вы знаете, я долго думал над вашей фразой о званых и избранных, - сказал он. - По-вашему, выходит, что так называемый бог призвал к жизни миллиарды людей, а избрал среди них немногих. Вначале я решил, что вы имеете в виду какую-то особую систему выборов, но затем вспомнил, что в старые времена подобные теории были в большом ходу у клерикалов27, и назывались они притчами. Золтан Шайно иронически поджал губы. - Вашим мыслям, очевидно, несвойственна торопливость, господин следователь... - Что вы! - с ноткой искреннего протеста воскликнул Померанцев. Наоборот! Я свое мышление уподобил бы ракете стратоплана. Надеюсь, вы знакомы с устройством ракетных двигателей? - Нет. Не знаком. - Но вы говорили, что в вашей подводной колонии есть ракетный самолет. - Я этого не говорил. Включите фонограф, проверьте запись. - Да?.. Померанцев испытующе глянул на бледнолицего крестовика. - Простите, почему вы никогда не снимаете очков? - Не выношу солнечного света. - Ах, да, у вас там аргон. Оттого у вас такое бледное лицо. Вы мне напоминаете какое-то опытное растение, лишенное хлорофильных зерен. Золтан Шайно засопел и отложил книгу. - Какое совпадение! Вы мне тоже напоминаете одно растение. - Какое? - Крапиву. - А где вы видели крапиву? - быстро спросил Померанцев. - Видел в детстве, когда жил еще в Венгрии. - Вы в каком возрасте переселились в подводный штаб? - Пятнадцати лет. Но откуда вы взяли, что это штаб? - Его так называет мальчик курунга. - Мальчик врет. Отец называет свое жилье обителью. У нас даже комнаты именуются кельями. - Да? Вы знаете, я никак не пойму, как же все-таки ушел из штаба мальчик? - Я тоже этого не знаю, - угрюмо сказал Золтан Шайно. - Вам лучше всего спросить об этом у него самого. - Он говорит, что ушел общим выходом. - Ха-хэ! Ушел через шлюзовую систему, минуя несколько камер с личным конвоем отца? Он фантазер. - Разве система шлюзов так уж сложна? - осторожно спросил Померанцев. Молодой Шайно прикусил нижнюю губу и за молчал. Потом сказал: - Очень. И прекрасно охраняется. Передайте это всем, кто захочет проникнуть в колонию носителей креста. А те; кто выпустил мальчишку-индейца и его отца, уже сожжены кармонзитом. Это можете сообщить своему краснокожему выродку. Померанцев внимательно глянул на своего подследственного, проверил, работает ли фонограф, и спросил: - Да, хорошо, что напомнили. Откуда вы знаете язык курунга? - Выучился. - Как? - От работавших на кессонных работах индейцев. - И затем уже выучили этому языку других в колонии? - Да. - Значит, вы присутствовали при постройке штаба? - Да. - Шлюзовую систему выхода также строил Варенс? - Да... - Талантливый инженер! Как он погиб? Расскажите. - Не помню. Это было давно. - Кажется, он не поладил с начальницей вашей разведки Лилиан, - глядя безмятежными глазами прямо в желтые окуляры крестовика, спросил Померанцев. - Он хотел уйти из колонии, - глухо ответил Золтан Шайно. - Кто его судил? - Не помню... Кажется, заочно. - Как мальчик Юра Ветлугин попал в ваше убежище? - Барон Курода подобрал его на льду. Мальчишку засыпало битым льдом и снегом, почти рядом с автожиром. Ваши летчики сразу же наткнулись на того краснорожего и обрадовались. Так что, если рассуждать правильно, вашего постреленка спасли мы, а не вы. - А почему вы его стали искать? - Странно... - Золтан Шайно презрительно скривил губы. - Неужели вы сами не догадываетесь? - Нет, я обо всем отлично догадываюсь, - иронически поглядывая на крестовика, сказал Померанцев. - Пожалуйста, я вам могу сказать, почему вы стали искать Юру Ветлугина. От вас когда-то сбежал мальчик-индеец, который мог раскрыть местопребывание Петера Шайно. Вы его искали, но не нашли, так как он тотчас же погиб, как только выкарабкался на лед, и лед отнес его труп в открытый океан. Но вот однажды ваши радисты приняли радиокорреспонденцию о том, что другой мальчик погиб на восемьдесят восьмой параллели, что труп его, облеченный в какой-то странный скафандр, подобран противоштормовой экспедицией. Вы тотчас догадались, что летчики ошиблись и приняли за Юру маленького курунга, удравшего от вас. Тут вмешался профессор Британов, и вам угрожало разоблачение. Был смысл поэтому порыться во льду и, живым или мертвым, подобрать Юру. Его вы собирались выменять на Руму. Затея наивная и под стать только таким политически отсталым элементам, какими являетесь вы и ваш родитель. В ее несостоятельности вы убедились. - Зачем вы мне все это говорите? - с раздражением спросил Золтан Шайно. - Затем, чтоб вы, наконец, поняли, что имеете дело не с подводными провинциалами, а с людьми вполне современными и вполне развитыми, - сказал Померанцев и добавил: - Так что вы свои шутки насчет спасения бароном Куродой мальчика Юры оставьте раз и навсегда. Тем более что ваш выживший из ума барон оказался откровеннее вас и уже успел выболтать, что "мальчик арестован на льду воинами сына господня при попытке напасть на них с ножом в руках". Нам теперь ясна вся цепь злоключений Юры Ветлугина. Мальчик был засыпан снегом в обморочном состоянии, электродоха не дала ему замерзнуть, очнулся он и выбрался из своей временной ледяной могилы лишь после того, как дивизион подобрал Руму. Очевидно, Юра побрел по льду пешком, тут-то на него и накинулся ваш японец. Обращался он с мальчиком, видимо, грубо, и Юра прибегнул к ножу как к орудию самозащиты. Следователь шагал по комнате и говорил, почти не обращая внимания на своего подследственного. Он словно рассуждал вслух. Золтан Шайно, не сгоняя со своего лица презрительного выражения, провожал его глазами из угла в угол. Вдруг Померанцев остановился. - Я совсем забыл спросить вас: сколько человек было в штабе крестовиков к моменту нападения на Советский Союз? - Не помню, - буркнул Шайно. - Мне тогда было пятнадцать лет. Померанцев внимательно оглядел коротконогого человека с фарфоровой физиономией. - С какого возраста у вас плохо работает память? - С пятнадцати лет, сказал Шайно и усмехнулся. - С того момента, как я попал в подводную колонию. Это тоже от аргона. Прошу учесть смягчающее обстоятельство. - И вы не помните даже, сколько людей живет сейчас под водой? - Точно знает один отец. Но я полагаю: человек четыреста, не меньше. - Рума перечислил всех, получалось тридцать два человека. Шайно презрительно хмыкнул и пошел к окну. - Вы у него обо всем и расспросили бы. Почему вы ко мне пристаете с расспросами? Вы что думаете, я не понимаю? - резко сказал он. - Против моего отца готовится карательная экспедиция, и вы хотите обо всем выведать у меня. Так знайте, что у отца и его людей хватит продуктов, чтобы продержаться еще десять лет, пока какой-нибудь новый Гитлер или новый Шайно наконец свернет шею большевикам! Золтан Шайно свирепо оттопырил губы и пошел по комнате, хватаясь за свои очки. - Разве ваша подводная химическая лаборатория и сейчас вырабатывает кармонзит? - быстро спросил Померанцев, делая вид, что не заметил оскорблений. - Я слыхал, что знаменитый химик убит начальницей вашей разведки Лилиан одновременно с Варенсом. - Чепуха! - крикнул Шайно. - Не утешайте себя. Кармон еще жив! - Он также проводит все свое время в посте и молитве? Шайно остановился и недоуменно поглядел на следователя: - Что такое? Откуда вы это взяли? - Это я цитирую барона Куроду, - невозмутимо сказал Померанцев. - Барон вчера вел переговоры с Чрезвычайной арктической комиссией о вашем освобождении. При этом он утверждал, что ваш отец и весь его штаб проводят время в постоянном посте и молитве. Золтан Шайно ухмыльнулся. - Раз барон это утверждает, значит это так и есть...