И опять первым нашёлся Оле.
– Приведите Трофимова, – шепнул он за спину.
Следующие пять минут, пока искали разнорабочего Трофимова, показались вечностью. Свен старался даже дышать через раз, чтобы не спровоцировать выстрел. Внезапно он представил, как пуля вдребезги разносит его череп, и, не выдержав, всхлипнул, а затем и вовсе беззвучно разрыдался, не в силах отвести взгляд от чёрного отверстия, уставившегося ему точно между глаз.
Когда привели работавшего у них русского, никто уже не смог скрыть облегчения, и по застывшей полукругом вокруг лётчика толпе пробежал сдавленный вздох.
– Скажи ему, что у нас нет оружия и ему ничего не угрожает, – шепнул Оле.
Услышав русскую речь, лётчик удивился, затем спросил:
– Ты кто?
– Фёдор Трофимов.
– А что здесь делаешь?
– Работаю, – сконфуженно ответил Фёдор, оглянувшись по сторонам. К такому вниманию со стороны своих новых работодателей он явно не привык. – Где чего приколотить, просверлить…
– Понятно. Как здесь оказался?
– Когда наши шахты закрыли, я остался.
– Остался… – процедил сквозь зубы Макс. – Не остался ты, а перебежал! Кем раньше был?
– Бригадиром.
– Был бригадиром, а теперь гвозди для туалетной бумаги прибиваешь?
– Док просит сказать, что тебе нужна срочная помощь.
– Пошёл ты вместе со своим доком! Скажи им, чтобы немедленно связались с нашим кораблём. На международной сто двадцать один и пять!
Трофимов перевёл, затем сконфузился ещё больше.
– Тут видишь, какое дело. Для начала они просят тебя спрятать пистолет, а потом уже договариваться об остальном. Сам понимаешь, под прицелом какие могут быть переговоры?
– Я не переговоры с ними веду, а требую, чтобы обо мне доложили на российский корабль, – недовольно проворчал Макс, но табельный «Стриж» опустил. – Возьми карабин двумя пальцами за ремень, – кивнул он Трофимову, – и положи рядом со мной.
Дождавшись, когда тот всё исполнит, Максим наконец взглянул на ногу. Нога онемела, острая боль перетекла в тупую и ноющую, но вполне терпимую.
– Доктор говорит, если ты не дашь себя лечить, то потеряешь ногу, – затянул старую песню Трофимов. – Послушай его, он мужик грамотный.
– Кто из них радист?
Трофимов оглянулся на Оле Дэвика, перевёл вопрос и потупился.
– Ну?
– Его нет. Он болен.
– Что?! – приподнялся Макс, облокотившись о борт волокуши. – Это кто? – указал он стволом на Свена.
– Всего лишь шахтёр. Вроде бы как это он тебя спас.
– Понятно. Скажи ему, что он может выпрямиться, но никому никуда не отходить. Руки держать перед собой, в карманы не прятать! А кто из них главный?
Трофимов не ответил и опасливо отступил на шаг.
– Так кто, Федя?!
– Он запретил мне на него указывать, – еле слышно выдавил в ответ Трофимов. – Не губи. Если покажу, меня выгонят!
– Ты дебил? – Макс с интересом посмотрел в его бегающие глаза, затем поманил пальцем. – Послушай меня, землячок. Их самолёт вогнал мне под хвост ракету, и ты считаешь, что после этого я буду с кем-то здесь миндальничать и играть в прятки? Покажи их главного и скажи ему, что если мне не обеспечат связь с кораблём, я, не задумываясь, отстрелю ему яйца! Если не покажешь – начну с тебя.
Бывший бригадир побледнел и скосился на Дэвика одними глазами.
– Я тебя понял, Федя – улыбнулся Макс, переведя ствол на Оле. – А теперь скажи ему насчёт радиста. И подчеркни, что насморк радиста меня не интересует! Мне интересно, чтобы через минуту он обеспечил мне связь.
– Он говорит, что у них ни с кем нет связи.
– Ты, наверное, ему плохо объяснил. Или хитришь. Давай, Федя, включай мозги да проявляй дар убеждения. А если не понял, то, как положено в таких случаях, я начну считать до трёх. Но учти – считаю скороговоркой, а палю очередями.
– Да послушай ты, – вдруг взмолился Трофимов. – Я-то что! Я тебя прекрасно понимаю! Но и ты меня пойми! Я здесь червяк – раздавят и не заметят. Тебе легко пистолетом размахивать. А мне здесь прижиться нужно, потому что в Россию мне дорога закрыта.
– От чего ж так?
– Есть грех, – вздохнул Трофимов.
– А точнее?
– Проворовался я.
– На много?
– Да уж немало.
– Ладно, до этого мне дела нет. Теперь покажи, кто из них радист?
– Его здесь точно нет.
– А был?
– Был. Такой лопоухий, с жиденькой бородёнкой.
Максим скривился от боли, и Трофимов тут же засуетился, поправляя скомканный под поломанной ногой парашют.
– Вот и я о том же. Дай доктору хотя бы вколоть тебе обезболивающий.