о и беззвучно заплакала. Да, стерва Валентина Прокофьевна, ничего не скажешь! Чтоб ей пусто было и на том, и на этом свете! Но и она, Таня, тоже хороша. Ей вспомнилось, как она подписывала ведомости и акты приема-передачи склада и даже не удосужилась проверить, все ли наименования, перечисленные в описи, соответствуют истине - положилась на людскую честность и порядочность. Дура и только! Ведь наверняка, если бы она удосужилась столь же скрупулезно, как и комиссия, подсчитать все запчасти, то обнаружила бы недостачу еще в первые же дни и либо не приняла бы эти чертовы склады, либо по горячим следам вывела бы Бомбу на чистую воду. А теперь ищи-свищи спустя два месяца, концов не найдешь. Что же, сама виновата! А теперь где она возьмет эти девятьсот рублей со своей сторублевой зарплатой? Будет работать год бесплатно? Но Бондарев поставил срок до 9 мая. Просить у родителей-пенсионеров? Или занять у кого-нибудь? Да кто даст такую сумму? Таню душили слезы... Стук в дверь вывел ее из оцепенения. Она вытерла глаза платком и потянулась в ящик письменного стола за маникюрницей. Стук повторился. Кто же это такой настойчивый? -Подождите минуту!- крикнула она, подводя тенями веки, и спустя минуту сказала: -Войдите! На пороге появился Самин. Он вошел, держа по своему обыкновению руки в карманах. -Здрастуй, Танющя!- Самин дружелюбно улыбнулся. -Здравствуй, Самин,- холодно ответила Таня, -что случилось? -Да так, проходиль мимо, думаю - зайду, узнаю - как поживаещь, как настроенье... Она даже не пригласила его присесть. Она вообще не хотела никого видеть, а этого узбека тем более. Что ему сейчас нужно от нее? Пришел опять пялиться на нее, на ее ноги в колготках и на грудь? И еще вздумал на нервах играть, спрашивая про настроение? К горлу подкатила злоба. Что же, она устроит этому чурбану скандал! -Ты только за этим и пришел?- еле сдерживаясь от злости, спросила она. -Зе чем - за этим?... -За тем, чтобы спросить, какое у меня настроение?- Таня испытующе взглянула на него. -Да нэт...,- Самин замялся, чувствуя, как наступает неловкая пауза. -А за чем тогда? -Да так, хотель узнать, как нащи деля с ревизьей? Щьто там с моим склядом, а, Таня? -Будто тебе самому неизвестно! Если у тебя нет больше никаких вопросов, то свободен...- Таня развернулась к окну, давая понять, что не намерена разговаривать с Самином. -Можьет, тэбе чем-нибудь помочь? Таня развернулась на каблуках. -Иди, Самин, без тебя тошно!- почти выкрикнула она, сжав кулаки. -Тощно, гаварищь, а можьет все-таки пагаварим, а? -Вон! Пошел вон!! Ее крик хлестнул по ушам, от неожиданности Самин отпрянул и чуть не присел. Испугавшись, как бы она незапустила в него графином, Самин нащупал за спиной ручку двери, готовясь к отступлению. Однако до атаки дело пока не дошло. Но Таня стояла, вне себя смотря на него, как раненая пантера перед последним прыжком, говоря всем своим видом, что еще одно слово, и Самину будет худо. Он первый раз видел ее такой и понял, что шутки плохи. -Зря ты так, Танющя,- выдохнул Самин, поворачиваясь к двери. -Я не щучу, а па-настъящему магу тэбе памочь, а ти как злой кощка. Ну и вилезай сама! И он вышел. То ли нотки человеческого сожаления, мелькнувшие в его голосе, то ли небольшая психологическая разрядка, а может просто и слабая надежда, словно соломинка для утопающего, вдруг словно встряхнула Таню. Что-то ей подсказало, что именно в этом узбеке кроется выход из создавшейся ситуации. Она подбежала к двери и выскочила в коридор. Самин уже подходил к лестничной площадке. -Самин, вернись!- позвала Таня и он тотчас же развернулся и пошел обратно, как будто ждал этого. -Зайди сюда. Самин прошел в кабинет. -Что ты имеешь в виду?- спросила Таня, присаживаясь на стул. -Я хачу сказать, щто магу тэбе помочь. -В каком смысле? -У меня есть немного денег, я бы мог дать тэбе взаймы? -Эх, Самин...Самин,- Таня впервые ему улыбнулась, иронически, горестно, но все-таки улыбнулась, от чего он затрепетал. -Да ты хоть знаешь, какая сумма мне нужна, чтобы расквитаться за эту пропажу? Ты хоть имеешь представление о ней? -Нэт, нэ знаю,- не моргнув глазом соврал Самин. -Сколко ти дольжна? -Ни много - ни мало, девятьсот рублей,- выдохнула Таня, чувствуя, как к горлу подкатывают слезы. -Да, силно много,- задумчиво произнес Самин и запустил руку во внутренний карман гимнастерки. -Вот, пасматри! И, вытащив из кармана целую кипу измятых банкнот, он стал их пересчитывать. У Тани захватило дух. По этой куче денег нельзя было сказать, сколько в ней точно рублей, но одно она поняла - ей бы этого хватило для покрытия недостачи. В этой куче пятидесятирублевые купюры были в беспорядке перемешаны с двадцатипятирублевками, червонцами, трояками, пятерками и просто рублями. Они были какие новенькие, какие мятые и старые, но это были деньги и в них сейчас крылось ее душевное равновесие, благополучие и спокойствие. Неужели Самин действительно решил отдать ей все это! -Но подожди,- растерянно запинаясь от такой неожиданности, произнесла она. -Постой, Самин. Ты что же, в самом деле хочешь мне все это отдать? -Не все, а толко то, сколко тэбе нужьно,- и, отсчитав девятьсот рублей, он потряс ими в воздухе. -Ты не шутишь? -Я же сказаль, нэ щучу. Таня не верила в происходящее. Теперь эта счастливая реальность казалась сном. Она как завороженная смотрела на Самина, который за эти минуты из плюгавого узбека-чурбана так сильно поднялся в ее глазах, что она уже благовеяла перед ним. Беда стремительно откатывалась назад, в прошлое, утупая место благополучию. От волнения она захотела пить, подошла к шкафчику, где стоял графин, налила в стакан воды и принялась тянуть ее. И не замечала, как жадно пялиться на нее, на высокую грудь, на стройные ноги в телесных колготках и в туфлях Самин. Минуту царило молчание. Когда волнение схлынуло, она вдруг осознала, что это всего лишь долг, который она должна будет вернуть. И от этой мысли вновь вернулась тоска. Где она возьмет такую сумму потом, чтобы рассчитаться с Самином? -Но...Самин, я даже не могу сказать, когда верну тебе эти деньги. -А мнэ их нэ надо отдавать, Танющя,- ухмыльнулся Самин. -Ты же не хочешь сказать, что отдаешь их мне безвозмездно? -Канещна нэт. -Но как же тогда...,- начала было Таня, но тут же запнулась. Только сейчас она увидела алчный блеск в глазах узбека, услышала его похотливое сопение, а когда окинула его взглядом, то заметила, что он не держит руки в карманах и что ниже пояса у него из штанов выпирает большая шишка, словно стремясь разорвать ширинку. Таня поняла все. -Мне не нужьны эти деньги, Таня,продолжил Самин задыхаясь от волнения. -Я хачу за это толко...толко...патрахать тэбя,- выдохнул он наконец. -Что-о?!- Тане в голову ударило бешенство. -Что ты сказал?! -Я хачу трахнуть тэбя,- твердо повторил Самин и, чтобы опередить непредвиденный ход событий, пошел в наступление. -У тэбя нэт другова вихода, Таня. -Вон отсюда! -Харащо-харащо, я пайду, а ти падумай, как следует,- и, спрятав деньги в карман, Самин удалился. Таня плюхнулась на диван. Такого исхода дела она никак не ожидала. Счастливый случай, словно вспышка молнии, на мгновение озарил мрак событий последних дней, и моментально угас, снвоа уступив место непроглядной темноте в своем будущем. Она была готова на все, чтобы ежемесячно отчислять Самину какую-то определенную сумму от зарплаты, устроиться на смежную работу, перезанять в конце концов, чтобы как можно скорее расчитаться с этим солдатом, но только не к такой развязке. А ему оказывается вовсе не нужна ее мзда, ему нужно нечто большее - ее покорность в его грязных лапах. Господи, неужели и впрямь придется отдаться ему? Таня подошла к столу, глотнула воды прямо из графина, затем села за стол. Мысли из разброда стали выстраиваться в стройную цепочку. Ах как не хватало ей сейчас этих Саминовых денег! Подумать только, завтра она пошла бы в бухгалтерию, отдала бы их - и дело с концом. Гора с плеч. И работа сохранилась бы, и конец всем печалям, и, может быть в будущем представилась бы возможность на холдную голову отыскать Валентину Прокофьевну и взыскат с нее... А может действительно трахнуться с этим толстым узбеком, предварительно взяв с него аванс? Полчаса позора - и все позади! Ведь еще не поздно позвонить ему. Она на минуту представила себе всю процедуру торговли своим телом Самину и ее передернуло от отвращения. Ей был с первых минут знакомства неприятен этот узбек, ибо она сразу заметила, как алчно он пялился на нее, пожирая глазами ее стройную фигуру и ноги в колготках. Она сразу усекла, что ему надо! В нем за километр была видна похотливая натура и когда он заходил к ней в кабинет и, причмокивая губами, с акцентом просил объяснить какую-нибудь тонкость складского учета, она прекрасно понимала, зачем он хочет видеть ее, но по долгу службы объясняла Самину то, что он знал получше нее. Потом ее эта политика стала забавлять, ибо она видела, как он мучается от своей страсти, и представляла, как он дрочит на складе. Не давая ему и прикоснуться к себе и отвергая все его приглашения на чай и на прогулку в увольнения, она внимательно наблюдала за Самином и для Тани это было настоящей потехой, бесплатным цирком. Она даже как-то рассказала об этом прапорщику Новикову, зная, что этот здоровый полуграмотный салдафон взревнует ее, и не ошиблась. Прапор пообещал упрятать Самина на губу, но пока ограничился только взбучкой на КПП. После случая на КПП, когда Самин полез откровенно лапать ее, он ей просто опротивел. Если до этого инцидента она чувствовала к нему просто неприязнь, то теперь не могла видеть его (если бы она еще узнала, что он подсматривал за ней через окно ее дома, то вообще наверное сгорела бы со стыда и ярости!). Она решила отомстить ему за наглость своей же сексуальностью. Зная по опыту о том, что почти все мужики фетишисты и убедившись, что Самин тоже не равнодушен к ее ножкам в нейлоновых колготках, она стала дразнить его, то как бы невзначай задрав юбку и выставив ногу на его обозрение, то расстегнув буговицу блузки и давая возможность заглянуть в заветный вырез на груди. Она знала, что рядовой Садыков сечет все эти тонкости и мучается от похоти. Ей доставляло удовольствие наблюдать его бессилие завладеть ею. Кто-бы мог подумать, что судьба распорядиттся столь жестоко! Перед Таней снова встал образ майора Бондарева и его предостережение передать акт в прокуратуру. Это пойдут допросы, протоколы, переживания... Да стоит ли женская честь таких душевных мук? Таня невольно потянулась к телефону и набрала номер саминового склада... 7. Самин отошел от охватившего его во время разговора с Татьяной волнения только на складе. Пока он шел от ее кабинета до дверей склада, у него едва не подкашивались ноги, а когда открывал дверь, то долго не мог попасть ключем в замочную скважину - столь велико было нервное напряжение во время этих переговоров. После того, как Таня весьма круто выставила его из кабинета, он пожалел, что так быстро сказал ей о своем условии. Как бы не болтонула кому эта девчонка о его сбережениях, о которых он не рассказывал даже лучшим друзьям. Начальсво мигом устроит шмон на его складе. Эх, надо было как-то похитрее говорить с ней, намеками дать ей понять о своих намерениях, чтобы Таня сама предложила себя, а он выложил все напрямоту. А что если она в этот самый момент "стучит" обо всем Бондареву или, чего доброго, Новикову? Самин стал думать о том, куда бы, пока не поздно, перепрятать деньги. Пронзительно зазвонил телефон. Самин несколько секунд колебался - поднимать-не поднимать трубку, может его уже вызывают на ковер по поводу происшедшего? Нет его - и все тут! Быстрей перепрятывать деньги! Но куда? Телефон звонил, не переставая, нудно и настойчиво. Да кто же это его хочет достать? Самин быстро вынул из сейфа все оставшиеся купюры, засунул их в сапог и поднял трубку. - Склад запчасти. Рядовой Садыков слющает,- привычно отрапортовал неизвестному собеседнику Самин. - Самин, это я,- Танин голос был обреченно печален. - А, это ты, Таня, какие дела?- у Самина перехватило дыхание. - Самин, я...я согласна, зайди ко мне. - Иду. Самин положил трубку и упал на стул. Ну, наконец-то! Значит он все верно рассчитал! Душа ликовала в радостном похотливом волнении! Член в брюках подпрыгнул и приятно загудел! Это была уже не нудная мучительная страсть, а чувтво предвкушения высшего наслаждения, которое он вскоре получит. О, как же он будет смаковать этот момент! Через десять минут, все еще по привычке держа руки в карманах, он зашел в Танин кабинет. Татьяна стояла у окна, опираясь о подоконник. Когда он вошел, она повернулась к двери, прошла на диван, села и заложила ногу на ногу. Короткая юбка приоткрыла край перехода полутонов на телесных колготках. Самин услышал тонкое шипение нейлона и член напрягся в неимоверном усилии. - Ну и каковы твои условия?- тихо спросила Таня. - Условия, гаварищь,- Самин на минуту задумался. -Давай так. По пятьдесят рублей за один час. - Восемнадцать раз подряд?!- ужаснулась Таня. - Да. - Да ты совсем обнаглел, Самин. Вот что ты меня ценишь - в пятьдесят рублей? Сотня за один раз - на меньше! - Хе-хе, Танющя. Ти наверно меня за дурачка считаещь? Кто же тебе даст сто рублей за час? Дороговато! А пятьдесят рублей ты считаешь нормально? Да пошел ты знаешь куда? - У тэбя нэт другова вихода, Таня. Соглящайся на пятьдесят - и деньга твой,- Самин запустил руку в карман брюк, вытащил сумму и потряс ей в воздухе. - Ну вот что делец!- Таня решила пойти в наступление. - Мне надоела вся эта канитель. Думаешь загнать меня в угол - не выйдет. Если ты и впредь будешь так дешево ценить меня, то я сейчас же позвоню майору Бондареву и скажу ему обо всем и о твоих бешеных капиталах тоже. Пусть он потрудится узнать у тебя - откуда у тебя такая большая сумма при скудной солдатской зарплате семь рублей в месяц? Так что вместе с тобой в прокуратуру пойдем,- и Таня быстро встала с дивана, подошла к двери и закрыла ее на ключ. -Ну что, звонить?- она подняла трубку внутреннего телефона. Этого Самин никак не ожидал. Он знал Таню и понял, что ее решительность не оставляет сомнений. Дело грозилось принять скверный оборот. Надо было уступить. - Харащо, Танюща. Ни твой, ни мой семьдесят пять рубль за час. Таня пытливо посмотрела на Самина. Что ж, это не пятьдесят рублей. Конечно и не сто, но все же ей удалось выторговать хотя бы в полтора раза. Двенадцать раз трахнуться с этим похотливым узбеком за девять сотен пожалуй можно. - Ладно, будь по твоему, итого двенадцать часов. Самин передал Тане заветную сумму. Они тут же написала на листе бумаги расписку, согласно которой обязалась вернуть по частям Самину долг, заверила ее своей подписью и закрепила печатью. - Ну что, пощьли?- Самин обнял ее за плечи одной рукой, а вторую положил на талию и, проведя по попке, с удовлетворением отметил, что не нащупал резинки от трусов. Колготки, как всегда, надеты на голое тело! Великолепно! Таня слабо попыталась отстраниться, но не смогла. Да это было излишне - все равно скоро она будет на время принадлежать ему. - Ты хочешь прямо сейчас, уже?- тихо спросила она. - Канещна, и сейчас тоже. Я хачу этого давно. - Какой ты прыткий! Сначала ты мне напиши расписку, что принял часть долга. - Харащо, сдэлаем. Они оформили соответствующую бумагу. - Теперь идем, я уже не могу тэрпеть, во мне сперма литра три накопилься. Они вышли на улицу и пошли на склад. Таня шла впереди, Самин на пару шагов отставал. Он шел и любовался ее стройной фигурой, пожирая ее похотливым взглядом. Ножки, обтянутые колготками, выстукивали высокими каблучками дробь на асфальте. О, аллах, благодарность тебе за этот лакомый кусочек! Неужели минут через двадцать он будет щупать эти ножки, а затем снимет эти телесные колготки с них! Просто не верится... Самин привычно открыл ключом висячий замок и, отворив дверь склада, пропустил Таню вперед. Затем затворил за собой дверь и задвинул тяжелый засов. Теперь никто не мог проникнуть в его обитель. - Ну и где мы будем?- спросила Таня. - Пойдем мой каптерка. Они прошли через складское помещение, обходя разложенные на полу коробки передач, мосты, карданные валы и прочие автомобильные принадлежности. В самом дальнем углу Самин отодвинул в сторону прислоненные к стене ЗИЛовские облицовки и открыл потайную дверь своей спальни. Когда он ввернул слабую лампочку, Татьяна при тусклом интимном свете увидела тесную каморку размером два метра на полтора с топчаном, покрытым полосатым солдатским матрацем, тумбочкой и стареньким стулом. На стенах висели вырезанные из журналов фотографии красоток в купальниках, каких-то артистов, животных. Она покосилась на потертый засаленнный матрац и пожелела о том, что не догадалась захватить с собой свой плащ для подстилки за неимением простыни. Она обязательно примет душ после того, как выйдет отсюда. - Ну что, Танюща, начнем?- и Самин, похотливо раздувая ноздри, потянул воздух. Таня молча расстегнула пуговицы кожаной куртки, сняла ее м положила на стул. Затем принялась расстегивать легк