ное расписание, майор Николаев предусматривал разделение должностей офицера по разведке и офицера по контрразведке, но на практике они оказались объединены. В декабре 1944 г. Ольхо- вик представил Николаеву подготовленные им штаты контрразведывательной службы в дивизии: дивизионный отдел контрразведки - офицер, заместитель в офицерском чине, фельдфебель и писарь; в каждом полку - офицер контрразведки, фельдфебель и писарь; в каждом отдельном батальоне - фельдфебель-контрразведчик и писарь. В феврале 1945 г. генерал Трухин утвердил разработанное штатное расписание по организации контрразведывательной службы для каждой будущей дивизии.
П. С. Ольховик неоднократно докладывал начальнику штаба и комдиву, что в дивизии много антинемецки настроенных лиц, которые могут попытаться перейти на сторону Красной армии, а также агентуры «СМЕРШ», против которых и должна быть направлена контрразведывательная служба. Пристального внимания требовали и остатки различных политических групп -в первую очередь попавшие вместе с каминцами члены Народной социалистической партии России «Витязь» и прибывшие из Дабендорфской школы члены НТО. После санкционированного Трухиным увеличения штатов численность чинов разведы-вательно-контрразведывательных органов составила к марту 1945 г. 30-35 человек вместе с писарями. Для дивизии, общее количество военнослужащих в которой к концу апреля 1945 г. достигло почти 20 тыс. человек, это было не так уж и много.
Репрессивные меры применялись совсем к незначительному числу лиц. За период с ноября по март 1945 г. из дивизии по обвинению в просоветской агитации, разговорах и т.п. оказались удалены всего около 40 военнослужащих, в подавляющем большинстве рядовых. С. К. Буняченко уже на следствии в Москве в 1945 г. подтвердил: случаев расстрела лиц, высказывавших симпатии к советской власти, в дивизии не было. Один унтер-офицер за что-то подобное был отправлен на завод, одного солдата осудили к 3 годам тюремного заключения. Учитывая всю сложность и специфичность обстановки, в которой действовала власовская контрразведка, итоги ее деятельности можно признать вполне удовлетворительными.
В 1-й дивизии за всю историю ее существования возникли две организованных группы, стремившиеся к переходу на сторону Красной армии. 29 марта 194$ г. командир 1-го полка полковник А. Д. Архипов выслушал конфиденциальный доклад двух поручиков из артиллерийского полка - Тарасова иШиш-ковского. Краткое резюме сообщения выглядело следующим образом: командир 4-го дивизиона майор В. Погромский создал группу, планировавшую убить несколько офицеров, в том числе Архипова, и уйти через линию фронта. Утром 30 марта контрразведчики арестовали Погромского.
На первом же допросе Ольховик избил майора, и тот назвал фамилии еще десяти человек. Вторую группу с аналогичными замыслами создал нз сослуживцев начальник транспортного отдела дивизии майор Н. М. Есипенко. Связным группы, не превышавшей нескольких человек, стал писарь Н. А. Пикетов. Правда, ввиду пассивности членов группы, Есипенко, в конце концов, оказался арестован один. 9 апреля в дивизию прибыл Власов. Он лично допросил всех арестованных по «делам» Погромского и Есипенко. После боев 13-14 апреля по приказу Главнокомандующего командир дивизии освободил всех арестованных. Украдкой собрав избежавших ареста, Есипенко объявил о полном подчинении командиру дивизии, строгом соблюдении дисциплины, так как «командир сказал, что мы от немцев отрываемся и идем собственным путем». Его единомышленники остались с дивизией до конца. Участники группы Погромского во время боев в Праге перешли на сторону одной из просоветских повстанческих групп.
Судьба обеих групп лишний раз доказывает, что в 1-й вла-совской дивизии доминировали не столько просоветские, сколько антинемецкие настроения. В других подразделениях, созданных в формированиях КОНР в 1945 г., местная контрразведка работала примерно с таким же эффектом. В целом в ее пользу может свидетельствовать отсутствие внутреннего разложения, брожений, бунтов и т. п. во власовских частях не только вплоть до перехода в американскую оккупационную зону, но и в период пребывания в союзнических лагерях военнопленных.