Невиданными по жестокости стали бои за маленький боснийский город Бусовача (северо-западнее Сараево), которые с 23 февраля по 4 марта вели в составе боевой группы «Эберлейн» два батальона 5-го полка полковника А. И. Рогожина (в 1920 - Гв. есаул Русской армии) и соседний 3-й полк (запасной батальон) генерал-майора А. Н. Черепова. Лишь за сутки 24 февраля полк Рогожина потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 73 чина. С 26 февраля по 3 марта полк фактически дрался в окружении. Позиции полка постоянно атаковались превосходящими силами 6-й, 7-й и 8-й бригад 125
НОЛЮ при поддержке артиллерии и тяжелых пулеметов (около 2,5 тыс. бойцов). 5-й полк удержал город, несмотря на серьезные потери, и заслужил наименование «Железного». Командиром XXI армейского корпуса Вермахта полковник А. И. Рогожин был награжден Железным крестом I класса.
В середине января генерал Штейфон, будучи в командировке в Германии, встречался с Власовым и заявил о своей безоговорочной готовности подчинить ему Корпус. Штейфон исходил из стремления любой ценой спасти кадры Русского Корпуса, таявшие в беспрерывных боях в горной Югославии. Командование группы армий «Е» во главе с генерал-полковником Ь\У А. Лером использовало Корпус в жестоких арьергардных боях буквально на износ, не давая ему передышки и поддержки. За период с 12 сентября 1944 г. по 12 марта 1945 г. общие санитарные потери Корпуса составили 7281 человек, в том числе 734 человека пришлись на категорию безвозвратных потерь. Вывод Корпуса с фронта на короткую передышку в Германию казался Штейфо-ну спасением для русских офицерских кадров от неименуемого истребления на Юго-Восточном фронте. Переживая за судьбу вверенного соединения, бывший суровый комендант Галлиполи выразился кратко: «Нужно спасти Корпус».
Власов сочувственно и уважительно отнесся к своему бывшему противнику по Гражданской войне, тем более его поразило предложение генерала подчинить Корпус без всяких условий. На словах ОКХ не противилось передаче Корпуса во власовскую армию. Уже 29 января 1945 г. штаб Русского Корпуса разослал всем своим частям радиограмму: «Корпус включен в состав армии генерала Власова». Указанное сообщение поступило, например, в 1-й казачий ген. Зборовского полк 31 января, а 16 февраля все чины Русского Корпуса получили распоряжение нашить эмблемы РОА на рукава полевой формы. Но снять Корпус с югославского фронта оказалось невозможно по причине отсутствия полноценной замены. Каждая последующая неделя боевых действий делала подобное намерение все более проблематичным для претворения в жизнь.
По версии бывшего сотрудника Абвера Б. А. Смысловско-го. лтмой 1945 г генерал Власов планировал развернуть три 126
пехотных корпуса в составе пяти-шести дивизий. На формирование I корпуса якобы предполагалось обратить 1-ю восточную группу фронтовой разведки особого назначения Смысловско-го. II корпус составляли на бумаге 1-я и 2-я дивизии. III корпус должен был включить в себя Русский Корпус и 3-ю пехотную дивизию, существовавшую в январе 1945 г. лишь в проекте.
В указанной схеме, по мнению Смысловского, генерал-майору Ф. И. Трухину отводилась должность командира I корпуса, генерал-майору В. И. Боярскому - командира II корпуса, генерал-лейтенанту Б. А. Штейфону - должность инспектора по квартирному довольствию и обеспечению семей чинов Русского Корпуса, а полковнику Б. А. Смысловскому - должность начальника штаба всех войск КОНР.
Амбиции Смысловского выглядят более чем сомнительно, так как равноценной замены Трухину не существовало. Тем более на его должность не мог претендовать Смысловский, да и подчиненная ему группа фронтовой разведки представляла лишь узкоспециальный интерес. В этой связи сообщение С. И. Дробязко о том, что в действительности Смысловскому предлагалась должность начальника военной разведки штаба ВС КОНР, выглядит более достоверным. Зимой 1945 г. Смысловский так и не смог договориться с власовским командованием, формально - из-за политических разногласий по поводу содержания Пражского манифеста. На самом деле, как нам представляется, - из-за неудовлетворенных личных амбиций. Он остался со своим спецподразделением в составе Вермахта. Ниже мы вернемся к истории Смысловского, который стал после 1947 г. выдающимся мистификатором собственной деятельности в годы Второй мировой войны. В связи с этим нам представляется, что и версия Смысловского о предложениях, якобы поступавших ему от Власова, не более чем плод его воображения.