Л. Руссело. Трубач 7-го гусарского полка, 1809–1812.
Нужно отметить также серьезное изменение в составе конницы, осуществленное декретом от 18 июля 1811 г. Вследствие успеха, который имела кавалерия, вооруженная пиками, в предыдущих кампаниях, император распорядился создать полки французских шеволежеров, которые должны были получить пики по образцу польских улан. Шесть первых полков были организованы за счет перевооружения 1, 3, 8, 9, 10, 29-го драгунских полков. Кавалеристы этих частей получали также новую форму и проходили специальное обучение под руководством польских инструкторов, 7-й и 8-й шеволежерские полки были созданы из кавалеристов Вислинского легиона, сохранивших типичную форму польских улан, а 9-й – из 30-го конно-егерского, набранного в Гамбурге.
К этому надо прибавить значительный численный рост гвардейской кавалерии (см. гл. XIII), но особенно значительное пополнение в конных массах Великая Армия получила за счет союзников: прекрасных польских, вестфальских, саксонских, баварских, вюртембергских кавалерийских полков. Эти части сражались не только как союзные формирования, некоторые из них включались временно в ряды французской армии и получали жалованье от французского военного министерства. В этом случае полки надевали трехцветную кокарду Франции.
Потери в людском и конском составе в ходе русской кампании нанесли кавалерии Великой Армии ужасающий удар. Из почти сорокатысячного кавалерийского резерва (1329 офицеров, 37 231 унтер-офицеров и рядовых), который был в строю 15 мая 1812 г., на 15 января 1813 г. осталось только три с небольшим тысячи всадников (71 офицер, 2938 унтер-офицеров и рядовых)[269]. Остальные были убиты, ранены, обморожены, попали в плен.
Однако было бы неверно утверждать, что Великая Армия осталась без кавалерии. Неимоверными усилиями императору удастся к лету 1813 г. поставить в строй новые массы людей и коней. Более того, 28 января было сформировано даже два новых гусарских полка. Но, без сомнений, в качественном и количественном отношении новые полки будут уступать знаменитой коннице 1812 г. Тем не менее кампанию 1813 г. нельзя сравнивать с революционными войнами, где потерянная в массах пехоты кавалерия оставалась на вторых ролях. Даже понесшая серьезные потери, она будет совершать массированные атаки. Так, под Вахау 16 октября 1813 г. неаполитанский король произвел атаку четырьмя кирасирскими дивизиями, поддержанными драгунской дивизией Пажоля, частью гвардейской кавалерии и польскими конными полками – в общей сложности 12 тысяч кавалеристов, разделенных на две большие группировки.
В кампанию 1814 г. ослабленная в численном и качественном отношении, как и пехота, французская кавалерия будет, однако, душой всех боевых успехов. Шампобер, Монмирайль, Шато-Тьерри, Вошан, Монтеро, Реймс – эти победы наполеоновской армии вызывают в памяти прежде всего безумные кавалерийские атаки блестящих командиров конных соединений: Пажоля, Пире, Экзельманса, Груши… Наконец, последняя битва Империи – Ватерлоо – это не только самоотверженность погибающих каре гвардейской пехоты, но, быть может, еще более – безумная отвага кирасир, атакующих плато Мон-Сен-Жан. Ну и самая последняя победа наполеоновской армии была кавалерийским боем. 1 июля 1815 г. неподалеку от Версаля у деревушки Роканкур кавалерия Экзельманса преподала урок зарвавшимся пруссакам, наголову разбив прусскую кавалерийскую бригаду генерала фон Зора.
Наполеон Бонапарт, сам артиллерист по образованию, получил в наследство от армии старого порядка и Республики великолепную артиллерию. Еще до начала Революции она считалась лучшей в Европе, как с точки зрения материальной части, блистательно организованной знаменитым Грибовалем (см. следующую главу), так и с точки зрения подготовки офицерского и рядового состава. Революция нанесла артиллерии, в отличие от других родов войск, значительно меньший урон. Дело в том, что офицеры в артиллерийских частях большей частью были либо выходцами из образованных слоев третьего сословия, либо из небогатого просвещенного дворянства (яркий пример – сам Наполеон). И в том, и в другом случае это были люди, если не с восторгом принявшие Революцию, то как минимум с пониманием. Рядовые же и унтер-офицеры в рядах этого рода войск, слывшего «научным», были тесно связаны со своими командирами узами корпоративной солидарности, годами, проведенными вместе в учебных классах и на полигонах. Поэтому революционная анархия не захлестнула артиллеристов. Они приняли в большинстве идеи нового строя, не последовав, однако, за эксцессами черни.