НОВАЯ БЕДА
Трясогузка бойко торговал свечками. Было воскресенье. Народу пришло в церковь много. Он уже знал в лицо почти всех богомольцев и мог отгадать, кто и какую свечу купит. Эта старуха в чёрном платке возьмёт самую тоненькую - грошовую. Если судить по свечке, слабо она верит в бога. А вот этому солдату потолще приготовить надо. Он не пожалеет гривенника. Только не поможет! Всем семёновцам крышка будет! Пришёл и трактирщик, у которого работал Цыган. Давай, давай полтину - не жалей! Трясогузка отобрал большущую витую свечу. Покупай, пока деньги водятся! Скоро ликвид-нём твоё заведение в пользу народа! А зачем это Нинка вдруг заявилась? Последнее время дочка священника сторонилась Трясогузки. Увидит его - и убежит. А в первые дни отбоя от неё не было: куда Трясогузка, туда и она. Даже церковь подметать помогала. Нина подошла к стойке, за которой хозяйничал Трясогузка, и как-то странно потупилась, замялась. - Батя подослал? - ехидно прищурился мальчишка. - Деньги проверяешь? - Дурачок ты! - робко произнесла девочка, сунула ему какую-то бумажку и убежала. Трясогузка прочитал: "Ты мне очень-очень нравишься! Только никому не говори!" Он сердито засопел, скомкал в кулаке записку, но потом разгладил её, положил во внутренний карман и забыл про свою торговлю. - Заснул? - спросил у него Лапотник. Он через день заходил в церковь, чтобы узнать, нет ли чего от Платайса. Трясогузка торопливо протянул Лапотнику две свечи. Если бы он дал одну, это означало бы, что никаких поручений пока нет. Свеча потолще была с "начинкой", предназначенной для отправки на партизанский телеграф. Платайс передавал кое-какие новые данные и просил командование фронтом как можно скорее сообщить точное время начала наступления, чтобы приурочить к этому дню захват станции Ага. Толстую свечу Лапотник засунул под зипун, а с тонкой подошёл к иконе, зажёг и вставил в многоместный подсвечник, в котором уже горело штук десять разнокалиберных свечек. В это время сзади громыхнула об пол медная тарелка, в которую Трясогузка клал деньги. Зазвенела покатившаяся во все стороны мелочь. Обернулись молившиеся в церкви люди. Священник замер на секунду с приподнятой рукой, качнул головой, глядя на Трясогузку, собиравшего рассыпавшуюся мелочь. И только Лапотник знал, что тарелка упала не случайно. Он перекрестился несколько раз, подошёл к другой иконе, вынул из-за пазухи толстую свечу, зажёг и поставил перед плоским, бестелесным и холодным ликом святого. Можно было дождаться конца службы, но Лапотник понимал: если за ним пришли, то и они дождутся, не уйдут, не упустят. Он ещё раз перекрестился и, повернувшись к выходу, увидел в дверях офицера и двух солдат. Они, как и все, стояли с благочестивыми лицами, без фуражек. Но по их острым взглядам Лапотник понял, что Трясогузка недаром подал сигнал тревоги. Не взглянув на мальчишку, он пошёл прямо на солдат. Они расступились. - Сам идёшь? - насмешливо шепнул офицер. - Ноги есть пока, - спокойно ответил Лапотник. - Иду. Они вчетвером вышли из церкви... - Здравствуй, борода, здравствуй! - приветливо встретил Лапотника подполковник Свиридов. - Здравствую пока, ваше благородие. - Почему пока? - возмутился Свиридов. - Будешь честным - будешь здравствовать и дальше. - Чести сроду не занимал! - ответил Лапотник. - Вот мы и посмотрим! - воскликнул подполковник. - Садись, борода! Лапотник сел в кресло. Подполковник сидел за столом, а адъютант подошёл к Лапотнику, встал над ним и, скрестив на груди руки, спросил: - Помойку у господина Митряева ты выгребал? - Помойки не было, - покачал головой Лапотник и подумал: "Дознались-таки! Откуда?" Но он не разгадал эту загадку. Да и Платайс потом так и не узнал, как свиридовская контрразведка напала на след. - А что было? - спросил подполковник. - Мусор был: щепа, опилки, сучья... - Кто же тебя позвал? - А ентот... управляющий митряевский. Лапотник не сомневался: живым его отсюда не выпустят, и потому он решил умереть, но с пользой. Решил своими показаниями подтвердить "бегство" управляющего. - Ну, ну, рассказывай! - поторопил его Свиридов. - Позвал, значит, и что дальше? - Позвал и - сотенную... Лапотник испуганно умолк - сделал вид, что сболтнул лишнее. - Смелей! Смелей! - подбадривал его подполковник. - А чего смелей? Позвал и заплатил! - Сотенную? За воз мусора? Оба офицера рассмеялись. - По сто рублей за возик! Ты же миллионер! Зачем в лаптях ходишь? подполковник постучал пальцем по столу. - Проговорился ты, борода! За что же он тебе сотенную сунул? Лапотник промолчал. Подполковник встал. - Ты припомни! Может быть, не он, а сам господин Митряев отвалил тебе этот кусочек от щедрот своих? - Не-е... Управляющий... - Да за что? - крикнул адъютант. Лапотник махнул рукой. - Ладно... Скажу... Велел он, как уезжать буду, флигелек во дворе подпалить. - Кто велел? - Да ентот... управляющий. - А где он сам был? - Где ж ему быть-то!.. Убег! Как Митряев ушёл с офицером из дома, так и он - тигаля! - Один? И опять замялся Лапотник. И уже по этому хорошо разыгранному замешательству можно было догадаться, что управляющий убежал не один. - С кем? С кем? - нетерпеливо спросил подполковник. - С кем ещё?.. Да с ентой - с дочкой митряевской... Руки-ноги повязал, в мешок - и пофитилил! - Куда? - Не знаю. - Не ври, борода! Говори, куда? - подполковник снова постучал пальцем по столу. - Куда? - повторил за ним адъютант, вытаскивая из кобуры пистолет. Левой рукой он схватил Лапотника за бороду и заставил встать, а правой ткнул ему в лицо дуло пистолета. - А етто зря, ваше благородие! - прохрипел Лапотник. - Не пужливый! Быстро, рывком он заломил руку с пистолетом офицеру за спину и, как железным обручем, сдавил его до хруста в костях, перегнул чуть ли не вдвое, отшвырнул в угол кабинета и молча пошёл на подполковника, большой, взъерошенный, с напружиненными руками и растопыренными пальцами. - Осатанел, борода? Сядь!- довольно спокойно приказал Свиридов и вдруг крикнул: - Не стрелять! Но адъютант не мог остановиться. Лёжа в углу, придерживая ослабевшую правую руку левой, он с перекошенным от боли и ненависти лицом посылал пулю за пулей в широкую, туго обтянутую зипуном спину. Лапотник покачнулся, схватился за подлокотник кресла, хотел повернуться к стрелявшему, но подвели колени. Он устало осел в кресло, будто решил отдохнуть после трудной работы, по-хозяйски выставил ноги в лаптях и больше не пошевельнулся. Со стоном выполз из угла адъютант. Подполковник недовольно посмотрел на него. - Какая нелепость!.. Зачем вы стреляли?.. Такого медведя уложили! Офицер виновато молчал и, приохивая, ощупывал себя. - Земля без мужика - не земля! Пустыня! - сказал Свиридов. - А нам пустыня не нужна!.. Хотя... - Он нахмурился и с усмешкой произнёс: - Нам!.. А где мы будем завтра? На какой земле?..