Это случилось на рассвете третьего дня. Они стали искать место для отдыха в укромном месте, чтобы просушиться от ночной сырости и поспать. Вдруг они услышали лай собаки, которая быстро бежала в их сторону, но Ани уже глубоко спала на твердой земле.
Собака подбежав к ним зло лаяла, раскрывая их укрытие. Всего пару минут спустя появились два турецких солдата. Увидев девочек, они расхохотались, стали хлопать себя ладонями по ягодицам, выражая радость от неожиданной находки. Они заставили пленниц выйти из укрытия и весело комментировали свою удачу. Солдаты велели девочкам следовать за ними, и через четверть часа они уже были в расположении воинской части. Солдаты так рассматривали своих пленниц, что девочки испугались. Потом их провели на отгороженный участок, разделенный колючей проволокой надвое, в котором они увидели армян самых разных возрастов. Нора поняла, что процесс депортации, о котором говорилось в документе, стал претворяться в жизнь.
Несколько женщин потихоньку приблизились к девочкам. В этом месте находилась разношерстная публика, в которой перемешались все классы и сословия. За соседней колючей оградой находились старые крестьяне вместе с торговцами и профессорами. Но что-то привлекло внимание Норы. Она видела нескольких стариков, но по виду среди них не было никого в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Ей не пришлось ни о чем расспрашивать. Грустные лица, атмосфера страха, почти паники, говорили сами за себя.
Это подтвердила девочка, чуть старше по возрасту, чем Нора. Она сказала, что ее зовут Лерна Бедросян. Днем раньше у нее убили всю семью. Как ни странно, она рассказала об этом довольно спокойно, как будто быстро привыкла к этому.
Все это было довольно страшно, чтобы не испытывать волнений, но Нора постаралась не заплакать. Ей надо было держать марку любой ценой. Ани вопросительно смотрела на нее, и Нора поняла, что малышка приняла ее как новую мать. Она не должна сломаться и дать себя убить, потому что тогда уж наверняка Ани не выживет. Лерна провела их к месту, защищенному от солнца и от все усиливающихся порывов ветра. Там она увидела несколько старых женщин, лежащих навзничь на земле и поняла, что они-то уже были готовы умереть. Они лежали молча, не двигаясь, не имея возможности и не желая понимать, что происходит вокруг них. Они были убеждены, что Бог оставил их народ и что все умрут.
Лерна была другого мнения. Она производила впечатление умной и решительной девушки. Она прошептала, что у нее была сестра как две капли воды похожая на Ани, и поэтому она сразу же подошла, как увидела их. Они попили воды, которую кто-то вытаскивал ведром из узкого колодца. Вода имела солоноватый вкус, но, по крайней мере, утоляла жажду. Лерна рассказала, что турки бросают им, как животным, куски хлеба через ограду, но другой еды пока нет.
Лерна спрятала под деревом кусок хлеба. Он был испачкан в грязи, но она достала его и предложила съесть вместе. Тогда Нора вынула последний кусок сыра, но Лерна сказала, что они не могут поделить его, потому что сыра едва хватит для Ани. Нора согласилась с этим и вдруг почувствовала, что что-то в ней начинает меняться.
День проходил очень медленно. Одна старушка умерла, и в ответ на крики женщин появилось несколько солдат и без всяких объяснений унесли труп на носилках.
Вечером другие солдаты принесли на тележках куски хлеба — вероятно, он остался после их ужина — и сбросили хлеб прямо на землю. Нора заметила, что эти куски моментально исчезли, в том числе и маленькие крохи, втоптанные в грязь. Наступила ночная тьма, и ночь наполнилась хрипами и стонами.
Как только рассвело, в лагере стала заметна лихорадочная деятельность. Солдаты укладывали палатки и складывали их на телеги, запряженные мулами. Было ясно: они торопятся поскорее уйти с этого места. В женском отделении лагеря появилось несколько офицеров в сопровождении вооруженных солдат. Самый старший по званию, майор лет сорока, показывал хлыстом направо или налево, куда должны были переходить пленницы. Женщины рыдали от ужаса, и Норе пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы сохранить спокойствие, тем более, что Ани поступала так же, как и она. Именно так надо было переносить непереносимое, иначе малышка окончательно раскиснет.
Военные разделили всех на две группы — с одной стороны молодые женщины и девочки, то есть те, кто еще мог следовать дальше, а с другой — старушки, в том числе три или четыре больные и одна изуродованная, которая почти не передвигалась и громко стонала.
Вдруг одна из женщин старшего возраста — ее Нора назвала про себя «дама из общества», — потеряла самообладание и обрушилась на офицера, ругая его за его поведение.