– Что ты тут делаешь? – прошипел девочке Драко.
– Меня пригласили твои родители, – просто ответила она и увидела, как мальчик побледнел. – Ты что?
– Так это ты? Так это над тобой… – заикаясь, начал было он, но договорить не успел: Мелисса почувствовала, как неожиданно активировались защитные руны на подкладке платья.
– О, – хмыкнула она. – Меня хотели перекрасить.
В следующие несколько минут ее защита не раз подвергалась испытаниям.
Мелисса только успевала шепотом перечислять Драко, какие именно заклинания в нее попадают. Тут были и перекрашивающие, и уменьшающие, и увеличивающие. Кто-то особо продвинутый даже наслал старящее заклятие: от него платье должно было превратиться в ветхую драную тряпку. Однако мастера рун, сотрудничающие с Твилфитт и Таттинг, дело свое знали туго и шансов идиотам не оставили. То бледнеющий, то краснеющий поначалу Драко успокоился и начал посмеиваться вместе с Мелиссой.
***
Под заунывную мелодию на сцене извивался рунослед(22). Мужчина в традиционной индийской одежде усиленно делал вид, что владеет магией музыки. А зрители усиленно делали вид, что ему верят. Вернее, они ему и верили, а вид делали только Снейп и Мелисса. В принципе, недавно и они были такими же, как большинство присутствующих. Темными, как антрацит. Если бы Халид, обсуждая с девочкой парселтанг, не просветил ее, что магических змей зачаровать нельзя. Только договориться.
В общем, из всего этого следовало, что индийский эмигрант Арнав Патил однозначно был змееустом.
Неизвестно, что конкретно его принесло несколько лет назад в Англию: ходили разные слухи, большинство из которых были достойны того, чтобы их в двух сериях экранизировал Болливуд. Северус же видел для себя одно-единственное объяснение, укладывающееся в то, что им тогда рассказывал Халид: скорее всего, Патил был из одной из низших варн, вероятно, шудром(23). Если не вообще неприкасаемым(24). Вряд ли брамины(25) и кшаштрии(26), искренне полагавшие, что парселтанг является исключительной прерогативой высших варн, могли оценить подобный пердимонокль. Видимо, всю жизнь Арнав был вынужден скрывать свой дар, но тайное каким-то образом стало явным и ему пришлось хватать семью в охапку и делать ноги.
Быстро оглядев гостей Малфой-мэнора, Снейп облегченно выдохнул, заметив смуглую женщину в красивом сари и двух девочек-близняшек лет восьми рядом с ней. И никаких смуглых мальчиков или молодых людей. Значит, вероятность того, что через пару лет на его факультет поступят индусы, стремится к нулю. Женщины способность к парселтангу практически не наследовали, из известных случаев были только Гонты. Ну, и слава Богу! Ему только трений на национальной почве не хватало для полного счастья.
Северус перевел взгляд на Мелиссу и, чуть кивнув в сторону дергающейся под музыку змеи, вопросительно поднял бровь. Девочка еле слышно хмыкнула и качнула головой: не конкурент. Что ж, ему бы подобную уверенность: номера девочки он еще не видел. Мелисса категорически отказывалась его показывать, опасаясь, как она выразилась, дисквалификации. Мало ли, не захотят Малфои платить по счетам, мотивируя это тем, что все придумал и сделал сам Снейп. А так он даже магией сможет поклясться, мол, знать ничего не знал и ведать не ведал.
На самом деле уверенность девочки была, скорее, бравадой. Она порядком нервничала, как перед соревнованиями, прекрасно понимая, что ее задумка, по большому счету, на грани фола. Старые английские семьи чересчур консервативны: могут и не принять. Хотя ей самой очень нравилось то, что у нее получилось. Осталось лишь дождаться собственной очереди. Мелисса вновь окинула глазами зал.
В принципе, пока все шло более чем удачно. Ее не так уж и часто пробовали на зуб. После безуспешной осады платья была выпущена тяжелая кавалерия в виде Маркуса Флинта, который, когда зазвучала музыка, оттеснил направившегося было к Мелиссе Люциана Боула в сторону квадратной мощной девушки лет семнадцати и сам пригласил девочку на танец.
– Это Фиона, моя сестра. Боул, несомненно, женится на ней, Эванс, – со свойственной ему прямотой сообщил он девочке во время контрданса. – Как только ему исполнится четырнадцать, они заключат помолвку.
– Что мне следует делать с этой информацией, Флинт?
– Ты хочешь сказать, тебе это безразлично?
– Вовсе нет. Он мой друг. Если он будет счастлив, я буду за него рада.
– Если ты рассчитываешь, что он и ты…
– Флинт, – весело посмотрела на него Мелисса, – ни на кого из чистокровных волшебников в этом зале я не посягаю. Мне проблемы не нужны.
– Какие проблемы?
– В виде смертельных проклятий и сглазов от родителей собравшихся здесь молодых людей. Мне моя жизнь дорога.
– Приятно, что ты знаешь свое место, Эванс. Это основная проблема всех грязнокровок, – после этого слова он чуть помолчал и нехотя пояснил. – Грязнокровка – это термин.
– Несомненно, – подтвердила девочка подобную интерпретацию этого слова. – Дело не в том, Флинт, что я знаю свое место, как раз наоборот: мое место не определено. То, что я выросла в приюте, не означает, что я грязнокровка.
– Хочешь сказать, что считаешь себя чистокровной?
– Нет, я хочу сказать, что не считаю свою кровь грязной.
– То есть ты подразумеваешь, что словом «грязнокровка» не оскорбить?
– Нет, я не подразумеваю, я прямо говорю, что этим словом не оскорбить меня. Так что ты можешь думать обо мне все, что угодно. Это твое право. Но вот стоит ли спешить делиться своими мыслями? Вдруг через пару лет выяснится, что я прапраправнучка Мерлина? Будет, ой, как неловко.
– Никакая ты не прапраправнучка Мерлина.
– Ты абсолютно в этом уверен? – улыбнулась Мелисса, приседая в заключительном реверансе.
Следующий инцидент произошел за ужином. Стол был великолепно сервирован. Множество изысканных закусок, горячие блюда на любой вкус и разнообразные десерты. И никто практически ничего не ел. Все изображали пресыщенность. Мол, видели мы все это в огромных количествах и каждый день. Даже дети играли в утомление роскошью. А Мелиссе так вообще кусок в горло не лез. Складывалось ощущение, что любое ее движение рассматривают под микроскопом. Тем не менее, каждое блюдо необходимо было ковырнуть.
Произошла очередная смена: на тарелке появился весьма аппетитный кусок лосося. Девочка только взяла было в руки необходимые нож и вилку, как вдруг столовые приборы чуть вспыхнули в ее руках и превратились в… десертные.
«Уроды! Все-таки подловили!» – мысленно выругалась Мелисса, лихорадочно думая о том, как ей поступить, а потом плюнула и сделала вид, что так и было задумано, а через секунду увидела, что Снейп, сидящий через несколько мест напротив, усмехнулся, тоже взял десертные столовые приборы и принялся с аппетитом есть рыбу. Некоторое время он задумчиво жевал, а затем весьма громко сообщил ошарашенным соседям по столу:
– Вы знаете, господа, а ведь маглы этот рыбный десерт готовят чуть интереснее.
Как потом Северус рассказал Мелиссе, его в свое время тоже подловили похожим образом. Он два года придумывал достойный ответ, а затем еще одиннадцать лет ждал, чтобы вставить его в нужном месте в нужное время.
В общем, скромное замечание Снейпа о гастрономических извращениях маглов как рубильник выключило зазвучавшие было смешки и негромкие комментарии.
Мелисса тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и в этот же момент услышала негромкий голос Северуса:
– Готова? Пора.
Она недоуменно взглянула на профессора и увидела, что он показывает глазами в сторону сцены. Оказалось, практически усыпивший всех мистер Патил сгреб в охапку своего руноследа, убрал его в плотный плетеный короб и отошел с ним к стене.
Мелисса кивнула, двинулась к хозяевам дома и попросила их притушить верхний свет. Когда зал погрузился в темноту, освещаемую лишь парой канделябров по углам, девочка вытащила из потайного кармана музыкальную шкатулку. Зазвучала бессмертная «Зима» Вивальди.
***
Как только раздались первые ноты, Мелисса активировала руну на поясе платья, заставляя его светиться в темноте, и сделала несколько шагов вперед, стараясь попадать в акценты.