— Здорова, мужики! — поприветствовал я их первым.
— День добрый, — отозвался кто-то угрюмо.
— Я посижу тут с вами, не против?
Тот же голос невнятно буркнул, что вроде возражений не имеется. Мое присутствие создавало довольно напряженную обстановку, и это вполне объяснимо. Ну не радоваться же им встрече с туманной личностью, которая свалилась на их головы среди ночи, замочив мимоходом двух огромных монстров, и оскорбила до глубины души сварливого волшебника, напрочь отказавшись сгореть от заклинания. Да еще плюс ко всему этого странного типа староста наделил не очень понятными привилегиями. Однако это же не повод постоянно меня избегать. Нет уж, так дело не пойдет! Мне тут, возможно, еще долго придется обитать, а парень я общительный! Как наладить контакт с мужиками, в хорошем смысле этого выражения? Поговорить о бабах, о работе, про тачки или про футбол. Последние два пункта — в утиль. Остаются бабы и работа. Начнем с того, что сейчас ближе.
— А дерево на месте обрабатываете или в Крипет бревна возите?
— Что-то обрабатываем, что-то бревнами возим, — последовал емкий ответ.
— Ну и как, много сейчас берут?
— Да не очень, — опять порадовал меня тот же мужик лаконичностью.
Беседа откровенно не желала завязываться. Только я начал раздумывать, чего бы такого интересного спросить, как в глаза бросилась одна незамеченная ранее деталь.
— Мужики, а что это, я смотрю, вы как будто недавно только лес рубить начали? Вон, деревья стеной у самой деревни да только пара пеньков вокруг. Я-то думал, вырубка здесь посолиднее будет.
Тема однозначно зацепила.
— Да? А ты… вы… ты сам возьми, поруби. Мы ж тут всю жизнь работаем, круглый год, а он, — крестьянин плюнул в сторону чащи, — ни на аршин не ушел. Откуда только эти деревья берутся? И главное, глянь: старые все, будто век тут простояли нетронутыми! Наверное, Ярила[6] за ночь растит, так ведь не видел никто из дозорных, чтобы в наши края боги заглядывали.
Философский вопрос ввел окружающих в состояние задумчивости. Ой, ваши бы проблемы да бразильским экологам! Там уже дышать скоро нечем будет — останется одно большое футбольное поле и пара павильонов: сериалы снимать. Повырубили все к чертовой бабушке.
Выдержав паузу, я вновь спросил:
— А днем не опасно? Рядом с лесом работать?
— Днем не очень, если вместе. Пачвары с волколаками не любят солнца — чешутся очень. А остальные нечистые на опушку редко выходят.
— А ночью что? Я поначалу, как сюда попал, вон там, — я указал пальцем в сторону места своего пришествия, — то совсем тихо было. А потом, когда волколаков с испугу порубал, такая канитель началась…
— Да я не пойму — как ты вообще живой остался! — отозвался один из дровосеков. — Слыхал, там ведь еще и леший неподалеку бродил?
— Точно, — подхватил другой, — и кикимора кричала. Пачвар, небось, вокруг с пяток ходило.
— А волколаков? Волколаков-то аж двое было! Во времена настали! — произнес увлеченно еще один дровосек, а потом задумался, поник головой и грустно добавил: — Сожрут здесь нас всех.
— Посмотрим… — неуверенно возразил тот, с которым я начинал разговор.
— Да ладно, засели дома ночью, дозорных поставили — чего бояться? — не понял я.
— Не знаю. Много их стало, да. Очень много. Чувствую. — Крестьянин поерзал, чтобы усесться поудобней. — Когда-нибудь наступит ночь — и они всей сворой накинутся на Прилесье. Утром никто не проснется…
Повисла удручающая тишина. В сравнении с этими людьми даже ослик Иа из мультика про Винни-Пуха казался отъявленным оптимистом. По мне, так все выглядело вполне нормально. Подумаешь, гуляет в округе ночью парочка кровожадных тварей. Так и у нас в спальном районе попробуй сходи в ночник за хлебушком — таких экземпляров повстречаешь, что волколаки пуделями покажутся.
— И что, сидеть тут да трястись, как нудисты на Чукотке? Только со страху? — Я поднялся с места. — Веселей надо, мужики. Помирать — так с музыкой, как говорится! Что ж вы себя хороните заранее? Поживите еще, порадуйтесь, а придет смерть — умрите с улыбкой. Уж если чувствуете, что дни сочтены, то хотя бы эти самые дни проживите так, чтобы не жалеть о тех, которые у вас отобрали. — Окинув слушающих взглядом, я глубоко вздохнул: — Пойду прогуляюсь.