Внизу холста струилась арабская вязь, и Мария прошептала, переводя: “я здесь дышал Твоими небесами...”
- О Господи... - она вся дрожала, - неужели нашла?
Мария с восторгом обнимала взглядом своего двойника, и та, казалось, удивлена была не меньше.
- Если я, боюсь надеяться, догадываюсь - это моя тёзка и праматерь... уроженка Мигдал-Эль,- голос Мари понизился на пол-октавы. - Вот вам, Роман Семёнович, нерукотворное чудо: художник - Христос... Мурадушка, милый, я не могу отдать, прости: ну ты же видишь - кто там!
- Она права, Мурад, кажется, ситуация выше национальных приоритетов. Всё остальное с лихвой им возместит.
- Так тому и быть,- неожиданно легко согласился Мурад, и Роман подумал, что любовь, пожалуй, последнее сокровище этого раздрайного мира.
Полог шатра приподнялся, и покрытый пылью бородач в чёрном мусульманском уборе стволом автомата показал им на выход.
Перед шатром стояли три моджахеда в пустынных пятнистых камуфляжах.
- Кто такие и что здесь делаете? - перевёл быстро Мурад и ответил, что он работник департамента древностей и музеев, с ним двое русских учёных , остальные местные - повариха и рабочие археологической экспедиции.
Главарь шагнул к Марии и протянул руку к картине. Испуганная девушка перестала дрожать и спрятала свою святыню за спину. Левой лапищей верзила ухватил её за грудь и, притянув к себе, правой вырвал картину. Мурад оторвал лапу от груди Марии и упал от удара прикладом карабина.
Роман заслонил Марию, его тоже сшибли с ног и сковали наручниками с Мурадом охранники главаря, который, удивлённо уловив сходство портрета и женского трофея, отошёл к стоящим под дулами его коммандос Вафе и рабочим. Гортанную и короткую речь, еле шевеля губами, перевёл очнувшийся Мурад: воины ислама объявили джихад неверным, и крестьянам предлагается встать под чёрное знамя. Родственники Мурада молчали, а Вафа ответила, что они мирные люди и у них другая вера. Её отвели в сторону, приказали мужчинам встать на колени и экономно-деловито выстрелили им в затылки. Затем отправили Вафу заканчивать с готовкой и, издевательски повесив на шею обнажённой Марии её портрет, долго и безжалостно насиловали девушку. Вафа кричала: не трогайте - возьмите меня, Мария кричала, мальчики, не смотрите, а Роман и Мурад дрались ногами так яростно, что уложили троих бандитов, пока их не измесили прикладами. Оттащив к лазу и срубив можжевеловый куст, их бросили в карман стены, сковав и ноги.
Насытившись телом потерявшей сознание жертвы, джихадисты потребовали продолжения банкета. Прежде чем приступить к еде, Вафу заставили попробовать все приготовленные ею блюда. Молча исполнив приказ, она перетащила Марию к роднику и, омыв и вытерев, перенесла на руках в палатку. Когда девушка, так и не выпустившая из рук картину, застонала, выкарабкиваясь из спасительного забытья, Вафа легла рядом и обняла, утешая. И почувствовав резкую боль, поняла, что первый бой со зверьём, начавшим терзать её страну, она выиграла...
Через две минуты посланный притащить на закуску повариху, судорожно схватился за грудь и, падая у палатки, увидел, что воины ислама предпочли неверной райских пери.
В мёртвой тишине из мрака появился коренастый мужской силуэт и осторожно приподнял полог. Фосфоресцирующим светом навстречу ему полыхнул маяк картины.
Мужчина приподнял голову Вафы и, достав из сумки пузырёк, вылил жидкость ей в рот. Затем положил свои ладони на её лоб и под левую грудь, и сразу же усилился световой поток. Через несколько минут первая судорога тряхнула мёртвое тело, и мужчина перенёс ладони на затылок и живот. Судороги пошли волной, и Вафа вскрикнула как новорождённая от глотка воздуха. Мужчина прижал пальцы к вискам и дождался ровного и сонного дыхания.
Осторожно высвободив картину, он коснулся её лбом, заряжаясь. Затем вернул амулет на грудь девушки и, обняв ладонями её голову, начал изгонять боль, шок и память о злодействе. Напоследок легко помассировал всё тело, стирая ушибы и щипки правоверных, и задержал ладони на лобке и животе Марии.
- Кто ты? Как смог воскресить? - услышал он нащупывающий звуки голос Вафы.
- У вас когда-то прозывался Иудой Искариотом. Прости, что не могу помочь твоим соплеменникам. И не говори Марии, что с ней сотворили нелюди. Пусть не помнит.
- Надо помочь двум мальчикам.
- Да. Спите. Сейчас приберусь здесь и пойду к ним.
Иуда погладил её по голове, снимая беспокойство и непонимание. Потом сложил тела джихадистов поперёк двух сухих стволов деревьев и, ослабив под ними гравитацию, толкнул катафалк к бывшему отхожим местом оврагу. Когда он подходил к лазу, в овраге взметнулся огненный столб, и пери Аллаха брезгливо стряхнули вонючий пепел со сладчайших колен и пальчиков.
***
Дети материального мира и сбросить оковы могли лишь с помощью какой-нибудь проволочки. Но обшарив в скальной темноте пол вокруг себя, ничего подобного не нашли. Из изломанных тел уходили последние силы, когда им показалось, что в пещере кто-то кашлянул - и железо на руках и ногах разомкнулось само собой.
- Кто здесь? - спросили Роман и Мурад, каждый на своём языке.
- У вас был зван Иудой. Портрет Марии Магдалины, найдя её потомка-двойника, вызвал и меня.
- Что с Вафой и Марией?
- Вафа - героическая женщина: она сделала то, что должен был успеть я. Отравила этих шакалов, съев и сама отравленную пищу, чтобы не заподозрили. Я успел возвратить её к жизни. Потом излечил душу и тело Марии, которая, проснувшись утром, не будет помнить о насилии над ней. Вафа будет молчать, вы, надеюсь, тоже. Сейчас же подстегнём ваши иммунитет и жизненные силы.
Две свечи затеплились над их головами, выхватив из мрака рыжебородого странника в бедуинском бурнусе. Иуда положил их головы себе на колени и прикоснулся к лбам. Сеанс был гораздо более стремительным, и даже сквозь пелену анестезии Роман и Мурад, стиснув зубы, чувствовали, как срастаются кости, вправляются вывихи и рассасываются синяки и гематомы.
Выйдя из лаза, Иуда повёл их не направо к лагерю, а в левую сторону, где в небольшой лощине паслись стреноженные кони.
- Исламисты шли из Ливана на северо-восток, в Ракку. Везли деньги на разжигание и подпитку надвигающегося мятежа. Всё начинается, как всегда - с нетерпимости. Мы пытались изменить сознание детей Земли, но...
- Вот-вот: создать самую-самую из всех идей и тысячи лет смотреть, как мы спотыкаемся о её догмы, - горько ответил Роман. - Высший разум...
- Учитель, Иуда не просто дремал в бенуаре, а спас нас! - не согласился Мурад.
- Всё так, и всё иначе, - не стал спорить Иуда и, погладив коней, направил их к лагерю.
Убедившись в безопасности женщин, разместились в шатре Мурада. Но плескавшаяся в них энергия и осознание, с кем они встретились, не давали уснуть.
- Прости, Иуда, и спасибо! Но если возможно, не мог бы ты поведать, откуда все мы и зачем, за что погибли родственники Мурада и в чём смысл всей этой пьесы? - попросил Роман.
- Ну, что ж... С этого момента Мария увидит мой рассказ во сне. Вафе незачем занозой ранить веру, и так будет нелегко помнить, через что ей пришлось пройти.
В памяти людей, их эпосах и религиях рассыпаны знания. Но от россыпей остались крупицы: можно сказать, что прежде чем начать подъём по лестнице эволюции, люди успели деградировать.
Извечна пустота. В ней было всё: вакуум-поле-вещество, частица и волна, предопределение и случай, инстинкты, мысль и разум, живое в неживом...