С этих пор мы подсаживали в комнату только таких мышей, которые не уступали Биллу по величине. Следующим самцом был Эрнест, который весил 18 граммов - всего на два грамма меньше Билла9. Он был встречен так же, как Чарли, и через несколько дней у них сложилась четкая общественная иерархия. Билл доминировал и гонял остальных двух при каждой встрече. Чарли занимал промежуточную позицию и гонял Эрнеста, хотя убегал от Билла; Эрнест же старался держаться подальше от них обоих.
Вскоре стало ясно, что они узнают друг друга по поведению и движениям. Если Чарли встречал мышь, которая на него нападала, он убегал, но если он встречал мышь, которая убегала, он гнался за ней. Иногда он ошибался, набрасывался на Билла и нес наказание за свою ошибку.
Следующим в помещение был впущен Джордж. (Фред заявил, что на второго "Фреда" он не согласен, и букву F мы пропустили). Джордж весил 20 граммов. Он подвергся нападению со стороны Билла и со стороны Чарли, но затем он встретил Эрнеста, и мы стали свидетелями весьма знаменательного события. Когда они встретились, отступили оба. Но, сделав несколько шагов, Эрнест резко затормозил, быстро повернулся и кинулся за Джорджем. Таким образом, мышь, находившаяся на нижней ступени иерархии, прореагировала на стимул "убегающая мышь" тем, что немедленно заняла доминирующую позицию.
Мы продолжали увеличивать население комнаты, и в ней последовательно появились Гарри, Ивор, Джек, Кен, Лекс, Мэнни, Натаниэл (сокращенно "Нат"), Оливер и Питер. Имена мы давали им не шутки ради, а из чисто практических соображений. Было куда проще сказать: "Билл гонялся за Кеном", чем "B-R-4 гонялся за B-R-5 (или B-L-5)". Кроме того, во время наблюдений их было легче опознать, если они были для нас маленькими личностями с особенностями, свойственными только им. У них имелись свои симпатии и антипатии, они двигались и держали хвосты каждый на свой манер. Одни были более подвижны, чем другие, у некоторых были любимые уголки в комнате.
После того как мы несколько раз устанавливали личность наблюдаемых особей, мы испытывали большое искушение опознавать их не по внешности, а по поведению. Но это опасный метод, так как иерархическая ситуация могла измениться за одну ночь, особенно если бы доминирующая мышь физически ослабела. Одна-две мыши, доминировавшие над маленькими группами, утратили свой статус после того, как получили повреждения в драке с подчиненной мышью. Поврежденные хвосты укорачивались, а у некоторых животных развились на лапках артритные опухоли, и им пришлось спуститься с верхней ступени общественной лестницы.
Хотя эта форма артрита вовсе не обязательно была следствием холода, однако надо сказать, что в мышином доме в течение всего февраля стоял лютый холод и мыши страдали от него не меньше нас. Мы сидели на площадке, окутанные паром собственного дыхания. Под комбинезонами на нас было по два свитера и на ногах по две пары носков. Мыши выходили из положения, укладываясь спать кучками, независимо от общественного положения. В результате возникла парадоксальная ситуация: доминирующая мышь спала с мышами, на которых она нападала каждый раз, когда встречала их вне гнезда. Билла, который все еще оставался деспотом, мы обнаружили спящим вповалку с Гарри и Ивором, но, как только они вылезли из гнезда, он немедленно набросился на них.
Ящички были для подчиненных мышей убежищем от преследований, но не слишком надежным, если нападал Билл. Вот, например, одна из моих записей: "Билл попытался войти в ящичек № 5, но был отогнан. Пошел к ящичку № 2. Раздался писк, и он отошел. В № 2 вошла другая мышь. Билл тоже попытался войти, но его отогнали. Он попытался еще раз, ворвался внутрь и выгнал обоих обитателей".
Мы продолжали этот эксперимент до середины марта, а потом пришли к выводу, что больше ничего нового на этом уровне информации он нам дать не может. Яростные драки между мышами-самцами, которые сначала так нас удивляли, совершенно очевидно составляли нормальную и важную часть их жизни. Было ясно, что мышь, знающая помещение, хотя бы даже это знакомство ограничивалось несколькими часами, получала значительное преимущество над только что подсаженной к ней мышью. Это первоначальное преимущество после нескольких встреч закреплялось психологически и, как правило, сохранялось и дальше. Таким образом, поговорка "Ничто не приносит такого успеха, как успех" применима не только к людям, но и к мышам.
В этих чисто мужских группировках, когда мыши подсаживались постепенно и по одной, общественный статус индивида определялся, грубо говоря, этапом, на котором его выпускали в помещение. Но одна-две крупные мыши брали верх над более мелкими особями, которые вначале доминировали над ними. Мы решили, что стоило бы узнать, как будут вести себя два самца, выпущенные в помещение по отдельности, но одновременно. Из комнаты было убрано все, что в ней находилось, пол снова выскребли, вымыли с мылом и продезинфицировали. Затем мы восстановили все так, как было прежде, и одновременно выпустили двух самцов из разных клеток. Представлены друг другу они не были.
Когда мы забирали мышей из маленькой империи Билла, их поведение по отношению к нам точно соответствовало их общественному положению. Затравленных индивидов, вроде Гарри, можно было спокойно брать в руки, и они даже не пытались кусаться. Однако Билл пришел в неистовую ярость, непрерывно старался укусить меня и стучал хвостом, когда его держали. Он даже встал на задние лапки и вступил в драку с моим большим пальцем, который я сунул в бак, куда его временно заключили10. Вот так тираны бросают вызов самим богам.
* * *
Две новые мыши немедленно предприняли подробное исследование комнаты, и встреча их была неизбежной. Когда она произошла, обе они быстро, беззвучно повернулись и разбежались в разные стороны. Это повторялось раз за разом. Но через полчаса наметилась перемена. При очередной встрече одна "замерла" и сохраняла полную неподвижность, другая же, как и прежде, убежала и продолжала исследования. Когда эта ситуация повторилась несколько раз, мышь, остававшаяся на месте, начала агрессивно кидаться на вторую и понуждать ее к бегству. Всего через три часа после того, как эти две мыши впервые встретились в незнакомой обстановке, первая мышь уже гоняла вторую по всей комнате. Меня поразила та быстрота, с какой было установлено доминирование одной над другой.
Однако поведение следующей одновременно впущенной пары показало, что делать окончательные выводы еще рано, так как эти мыши оказались равными друг другу по величине и весу. После первых нескольких отступлений обе разом решили удержать позицию. Они начали замирать и драться - и дрались они две недели. Были драки на задних лапках, боксирование, борьба, погони и контрпогони. Возможно, в часы нашего отсутствия выпадали и периоды мира, но я сильно в этом сомневаюсь. Одна мышь сделала себе гнездо в ящичке № 3, а другая - в № 10. Внутри ящичков обе были в полной безопасности, и каждая старалась избегать гнезда другой. Но в периоды активности они разгуливали по всей комнате, яростно дрались при каждой встрече, и бой кончался, только когда обе совсем обессиливали. Затем внезапно одна потерпела поражение и полностью подчинилась другой - их новые взаимоотношения точно соответствовали взаимоотношениям между Биллом и Чарли.
Как-то вечером, когда я вел наблюдения один, я стал свидетелем того, как взаимоотношения между двумя самцами начали складываться по привычной схеме, но потом неожиданно все получилось совсем наоборот. Я впустил в комнату двух самцов тем же способом, что и раньше, и увидел, как один из них замер, а потом начал агрессивные наскоки на другого, но тот каждый раз уходил и продолжал исследования. Однако в манере его ухода чувствовалось тонкое отличие. Создавалось впечатление, что этот самец рассматривает атаки своего конкурента как докучливую помеху, а не как повод для тревоги. Агрессивная мышь была настолько поглощена присутствием второй мыши, что она только и делала, что бегала за ней, а исследования почти прекратила.
Через два часа исследователь кончил знакомиться с помещением. И тут его поведение резко изменилось. Он перестал убегать и начал драться. Вскоре он доказал свое превосходство в силе - а может быть, в решимости, - и бывший преследователь превратился в преследуемого. Его положение оказалось крайне невыгодным, так как он плохо знал помещение, и на моих глазах он превратился в забитую подчиненную мышь.