Скорее всего, Рембо на письмо не ответил, хотя и собирался это сделать, так как некоторое время спустя Делаэ спрашивает у Верлена:
«Ты получил долгожданное послание от знатока испанской грамматики? Он задел тебя за живое? Если соберешься перерезать ему горло в какой-нибудь таверне, не мучай его слишком долго»19.
Относительно испанского заметим, что в бумагах Казальса нашли список испанских слов, написанных рукой Рембо. Список этот ему передал Верлен; сказать, каким именно образом он попал к последнему, довольно трудно20.
Делаэ пытался дать Верлену хоть какую-то надежду: «Но знаешь, я все-таки еще питаю иллюзию, что в конце концов наша пиявка перестанет дуться». Верлен, который все это время пребывал в состоянии тревожного ожидания, 3 сентября ответил ему из Арраса: «Что слышно о пиявке? Она перестала дуться?»
Однако к этому моменту Делаэ уехал преподавать в Суассон к великой досаде Верлена, который потерял свой единственный источник информации. Тогда он решил написать самому Рембо в Шарлевиль до востребования, дав на выбор два адреса: один в Париже — Лионская улица, 12, для г-на Истаса, другой в Лондоне, до востребования.
Около 6 октября Рембо снова появился в родном городе и обнаружил на почте письма Верлена. Он вышел из себя. Как? «Лойола» снова посмел докучать ему? Чтобы покончить с этим раз и навсегда, он решил написать Верлену (Делаэ нарисовал его, занятого сочинением этого письма в кабачке) и выбрал парижский адрес на Лионской улице21. К несчастью, письмо не было отослано или же затерялось, и обеспокоенный Верлен попросил Делаэ: «Постарайся узнать, из чего состояли сласти, адресованные на Лионскую улицу». Сласти были изрядно приправлены уксусом, в этом можно не сомневаться.
Затем Рембо написал Делаэ в Суассон, и здесь нам повезло больше, так как письмо сохранилось:
Милый друг!
8 дней назад я получил открытку и письмо от П. В. Чтобы упростить дело, я попросил на почте, чтобы все, что приходит до востребования, мне пересылали, так что ты можешь писать до востребования. Яне комментирую последние грубости Лойолы, не испытываю ни малейшего желания сейчас о нем говорить!
В этом же письме он просит Делаэ отослать ему обратно с оказией письма от «Лойолы», которые могут ему пригодиться, и просит рассказать об экзамене на степень бакалавра естественных наук (часть классическая и часть математическая).
Мне хотелось бы, чтобы ты указал точные названия учебников, поскольку я намерен вскоре купить их. Видишь ли, имея военную подготовку и «бакалавра», я мог бы замечательно провести 2–3 сезона! Нет, конечно, в гробу я видал этот «славный тяжкий труд». Но все же — будь так добр и расскажи мне, как лучше всего получить эту чертову степень.
Помимо того, Верлен должен был прислать ему газеты (католические?), так как в постскриптуме читаем: «Переписка «по цепочке» дошла до того, что Немери[170] отдал газеты «Лойолы» какому-то полицейскому, чтобы тот передал их мне».
Делаэ уволился из коллежа в Суассоне, посчитав, что ему мало платят, и вернулся в Шарлевиль; он был приятно удивлен, когда 18 октября на одной из улиц родного города встретил Рембо. Он нарисовал эту встречу, состоявшуюся у входа в бакалейную лавку Юдро: высокий Рембо в вычищенном мундире с отложным воротничком дотрагивается указательным пальцем до тучного Делаэ22. На обороте рисунка можно прочесть отрывок из письма, в котором Делаэ рассказывал Верлену, как дела у «пиявки»: «…хотелось бы, чтобы он кончил — помнишь, мы говорили об этом там[171] — в какой-нибудь психиатрической лечебнице. У меня такое впечатление, что он уже движется в этом направлении. Все просто — алкоголь».
Чтобы доставить удовольствие Верлену, Делаэ как может чернит Рембо, встрече с которым в действительности был очень рад. Он продолжает: «Но заметь, поведение Нуво внушает ему беспокойство и недоверие. Артюру известно, что тот вернулся, и он собирается ему написать и потребовать объяснений. Ты хорошо сделаешь, если предупредишь Нуво». Чем все это было вызвано? Тем, что в начале октября Нуво приехал в Шарлевиль, чтобы под именем г-на Жермена занять место репетитора в частной школе Барбадо (бывшей школе Росса), и Рембо не понравилось, что тот не захотел с ним встретиться. Впрочем, очень скоро Нуво выгнали оттуда за эксцентричное поведение23. Верлену, предупредившему его, он ответил 20 октября: «Полное неведение относительно того, чем вызван гнев Рембо. В Париж он совсем не пишет».
А Делаэ продолжает: «Что до тебя, то он считает, что ты всего лишь скряга, твое поведение — «свинство или проявление неприязни». Он был у твоей матери в Париже. Портье сказал ему, что она в Бельгии. Ему (красавцу нашему) известно, что ты поехал в Бостон, но он думает, что в данный момент ты уже вернулся в Лондон. Разумеется, я ничего не знаю, я тебя совсем потерял из виду».
Очень жаль, что мы располагаем только отрывком из письма Делаэ, в котором он, должно быть, описывал «мытарства» Рембо в Италии. В нем также затрагивался вопрос о здоровье последнего (уже в 1872 году он заявлял: «Здоровья у меня хватит на 5 лет»): климат Франции не шел ему на пользу, и он мечтал о теплых краях, об Африке или Азии. В этой связи ему в голову пришла необычная идея: завербоваться в ряды миссионеров, чтобы его послали в Китай или в какие-нибудь другие дальние страны. «А почему бы и нет, — добавляет Делаэ, — по меньшей мере, тебе оплачивают дорогу».
Верлен ответил двумя письмами. Первое было послано 20 ноября, сохранился лишь фрагмент: «Как он пришел к вере? Я поражен. Расскажи мне об этом таинственном событии!»24 К этому письму он приложил «коппейку» про Рембо, которая также не сохранилась. Второе письмо, датированное 27 ноября, сохранилось полностью. Тон очень злой. Первые строки — куплет угрожающего содержания на тему «возможных будущих делишек» Рембо (шантаж). Далее Верлен справляется о содержании письма Рембо на адрес г-на Истаса; письмо это его крайне интересует; потом он переходит к выражению собственного яростного (кстати, совершенно неоправданного) гнева по поводу того, что какие-то люди подбивают Артюра продолжать образование и поступить в Центральную или в Высшую политехническую школу: «Какой осел, которого даже ослы назвали бы ослом из ослов, посоветовал ему поступать в Политехническую?»
Заметим в скобках, что, говоря так, Верлен, без сомнения, дал маху, так как Делаэ как раз и был среди тех, кто толкал Рембо на эту стезю25. Кроме того, Верлену кажется странным, что Артюр живет на улице Святого Варфоломея, 31 — это вызывает у него новый приступ сварливости: «Он что, не живет с семьей? Значит, у какого-нибудь родственника». И Верлену уже представляется, как Рембо «приползает» домой по ночам и «заблевывает все вокруг (уж я-то знаю, как это бывает!)». Ему не было известно о том, что Рембо переехал вместе со всей семьей — как раз 25 июня, судя по дневнику Витали. Затем Верлен передает привет «мегере» («Что бы она на это сказала? Все еще винит во всем меня? Надо будет поговорить с «матерью Гракхов» с глазу на глаз о том, как проходил мой процесс»). В конце он просит Делаэ прислать ему копии старых стихов «красавца» — если они у него есть (сонеты, написанные белым стихом, которые ему предлагал Делаэ, на тот момент его не интересовали).
170
Сотрудник мэрии Шарлевиля; на самом деле его фамилия Эмери, см. главу II. —