Рембо кипел от ярости.
Именно англичане и их нелепая политика, — писал он домой 30 декабря 1884 года, — виноваты в обвале местных рынков. Они захотели провести здесь передел и нанесли еще больший вред, чем египтяне и турки, которых они победили. Их Гордон — идиот, а Вулсли[206]— осел. Все их действия не что иное, как сплошная череда нелепостей и грабежей. Что касается новостей из Судана, то нам известно не более того, что знают во Франции. Выехать из Африки невозможно. Кругом — полный беспорядок, а английская администрация в Адене заинтересована лишь в том, чтобы сообщать заведомую ложь.
(…) Я полагаю, что ни одно государство не проводит более несуразной колониальной политики, чем Франция. Если Англия совершает ошибки и сорит деньгами, то она, по крайней мере, преследует серьезные цели и рассчитывает на солидную перспективу. Я хочу сказать, что ни одно правительство не умеет в таких огромных количествах вкладывать деньги в неподходящих местах, как это делает правительство Франции, соответственно, неся колоссальные убытки.
Ясно, что в интересах Франции в тот момент было вступить в переговоры с абиссинскими властями. В обмен на ввод французских войск (под видом гарантий безопасности) Эфиопия получила бы выход к Красному морю; Менелик был согласен. Но всем не хватало элементарного здравого смысла, и поэтому лучше всего было смириться с ситуацией и ожидать наступления более благоприятных времен.
Рембо без малейшего воодушевления был вынужден «продлить контракт» еще на год с 1 января по 31 декабря 1885 года на тех же условиях, что и раньше: 150 рупий в месяц плюс еда и жилье. Контрактом было предусмотрено, что если г-н Барде уволит Рембо, то ему причитается жалованье за три месяца вперед, однако, если Артюр сам решит уехать, он должен уведомить о своем намерении за три месяца.
Никогда еще бездеятельность так не угнетала Артюра.
Если бы я мог путешествовать, не имея необходимости работать и добывать средства на жизнь, я бы никогда не оставался на одном месте дольше двух месяцев. Мир так велик и полон чудесных стран, что жизней тысячи людей не хватит на то, чтобы объездить его весь. В то же время я не желаю скитаться в полной нищете, мне хотелось бы иметь несколько тысяч франков дохода, что позволило бы мне в год посещать две или три страны, где я жил бы достаточно скромно и занимался бы мелкой торговлей для оплаты собственных расходов. Жизнь в одном и том же месте слишком несносна (15 января 1885 года).
Увы! Он был всего лишь мелким служащим, страдал от болезни желудка, возникшей вследствие злоупотребления слишком острой пищей, жил на широкую ногу (плата за дом составляла 40 франков в месяц!) и ничем не питал свой интеллект: «Здесь не получают никаких газет, нет ни одной библиотеки; единственные европейцы, которых можно здесь встретить, — несколько торговых служащих, непроходимых тупиц, которые тратят все свое жалованье на бильярд, а затем уезжают из этих мест, проклиная их на чем свет стоит» (письмо от 14 апреля 1885 года). Он пренебрежительно называл их «выпивохами», как признается Альфред Барде Ж.-П. Вайану. Барде при этом опровергает свидетельство Рембо (письмо к П. Берришону от 20 января 1898 года): «Мы всегда заботились о духовной жизни наших служащих. Кроме серьезных газет, мы выписывали также развлекательные и иллюстрированные журналы». Другой свидетель утверждает, что всегда имел возможность читать «Призыв» и «Фонарь».
Письма Рембо в этот период напоминают ту часть «Божественной комедии» Данте, где поэт описывает круги ада: «На улице стоит весенняя духота, пот льет по телу ручьями, желудок сводит от боли, мозги плавятся, дела идут хуже некуда, новости приходят плохие» (письмо от 26 мая 1885 года). В другом письме (от 28 сентября): «Кой черт понес меня в эту проклятую страну! Кой черт дернул меня заняться торговлей в этом аду! Кроме местных бедуинов, здесь и поговорить не с кем, и за этими разговорами года не пройдет, как станешь тупее самой тупой болванки».
Ради того, чтобы выбраться, Рембо был готов на все, на любое безумство…
Примечания к разделу
1 Тетрадь Дусе, на оборотной стороне рис. 36.
2 Письмо Рембо французскому консулу в Адене от 28 января 1883 г. (Edition de la Pléiade) и письмо А. Барде к П. Берришону от 20 января 1898 г. (Mercure de France, 15 мая 1939 г.).
3 Фотография на террасе опубликована Ф. Рюшоном (Rimbaud, documents iconographiques) в 1946 г., фотография «в кафе в саду» есть в издании «Одного лета в аду» (Banderole 1922), фотография в саду под банановым деревом опубликована в Etudes rimbaldiennes, т. Ill (1972).
4 М.-И. Мелера, Résonances autour de Rimbaud.
5 Альфред Барде сохранил письмо, рассказывающее о его смерти и отпевании в Хараре (состоялось 31 августа в католической миссии). См. Ж.-П. Вайан, Rimbaud tel qu’il fut и Альфред Барде, Barr Adjam.
6 Об этом существует «свидетельство, сделанное через пятьдесят восемь лет после смерти Рембо каким-то капуцином американскому представителю в Аддис-Абебе» (см. А. Гильемен, la Table ronde, сентябрь 1953).
7 Фотография приводится в Etudes rimbaldiennes, т. III (1972).
Глава XVI
АВАНТЮРА В ШОА
В сентябре 1885 года Рембо познакомился с Пьером Лабатю, французом из Гаскони, который предложил ему участвовать в «фантастически выгодном деле» — ввозе оружия в Шоа, абиссинскую провинцию, где правил король Менелик. Лабатю утверждал, что получил от короля и нескольких его сановников, в частности от раса[207] Гованы, крупный заказ на оружие; в Шоа готовились к военным действиям.
Этот Лабатю был корреспондентом братьев Барде в Шоа и был очень известен в европейских коммерческих кругах. Поль Солейе, коммерсант и путешественник, рисует его таким: «Г-н Пьер Лабатю работал разносчиком во Франции и Италии, подрядчиком в Египте, потом, около десяти лет назад, приехал в Шоа, и там, благодаря таким качествам, как приветливость, искренность и преданность, сумел завоевать доверие короля, уважение великих и любовь малых. Г-н Лабатю— единственный европейский коммерсант, укрепившийся в Присредиземноморской Эфиопии, он ведет довольно крупную торговлю между Шоа и Аденом» (Путешествие в Эфиопию, Руан, 1884). Лабатю был женат на абиссинке и вел привычную для местных жителей жизнь, окруженный своими лошадьми, мулами, домашней птицей и слугами. Он казался серьезным партнером, ведь он был дружен с королем.
Рембо очень заинтересовался планом Лабатю. Он состоял в том, чтобы закупить в Льеже устаревшие пистонные ружья по семь-восемь франков за штуку и перепродать их Менелику, который остро в них нуждался. Король заплатит натурой (слоновой костью, мускусом, золотом), в денежном выражении — 40 франков за ружье. Перепродажа этих товаров в Адене принесет дополнительный доход. Разумеется, предприятие было связано с большими опасностями, но на бумаге выглядело очень выгодным: предположим, они вкладывают от пятнадцати до двадцати тысяч франков — это две тысячи ружей — а получают шестьдесят тысяч, не считая прибыли от продажи товаров, полученных в качестве оплаты. Игра стоила свеч. И потом, вступить в игру означало начать наконец что-то делать.
Лабатю немедленно (5 октября) дал письменное обязательство уплатить Рембо пять тысяч талеров Марии-Терезии[208] (21 500 франков) в течение года и взять на себя все расходы по сделке. Несколько позже, 23 ноября, Лабатю занял у него 800 талеров Марии-Терезии (3 440 франков) на один год.
206
Гарнет Джозеф Вулсли (1833–1913) — английский маршал, барон. Самый выдающийся английский военный конца XIX века; в 1895–1901 годах был верховным главнокомандующим, провел военную реформу и переоснастил армию к англо-бурской войне 1889–1902 годов. Командовал английскими экспедиционными корпусами в разных странах. В 1884 году был послан спасать осажденного в Хартуме «китайца» Гордона; авангард Вулсли прибыл в Хартум через два дня после падения города и гибели Гордона.