Очень скоро г-н де Гаспари успокоил своего коллегу, и Рембо, получив в консульстве Массауа паспорт установленного образца, смог продолжать путь.
Чтобы исправить свою оплошность, Александр Мерсинье рекомендовал Артюра маркизу де Гримальди-Регюссу, адвокату в апелляционном суде Каира: «Мне очень приятно напомнить Вам о себе и особенно рекомендовать Вам г-на Артюра Рембо, очень достойного человека, одновременно торговца и исследователя из Шоа и Харара. Он знает эти края в совершенстве, так как прожил там более девяти лет. Г-н Рембо едет в Египет, чтобы немного отдохнуть от своей тяжелой жизни. Он расскажет Вам, как идут дела у брата г-на Борелли бея, которого он встретил в Шоа».
По пути Рембо остановился в Суакине и Суэце, где познакомился с Люсьеном Лабоссом, вице-консулом Франции, а 20 августа прибыл в Каир.
Жюль Борелли дал ему адрес своего брата Октава (по прозвищу Борелли бей), богатого каирского адвоката и сотрудника «Египетского Босфора», ежедневной газеты, которой руководил некто Баррьер бей.
Рембо снова охватила страсть к журналистике, которая владела им в юности, и он сразу же завязал контакты с «Босфором». 22 августа в газете появилась следующая заметка:
«Г-н Рембо, французский путешественник и коммерсант из Шоа, приехал в Египет несколько дней назад. По нашим сведениям, г-н Рембо не собирается задерживаться здесь и готовится отбыть в Судан».
О пребывании Рембо в Каире известно только то, что он остановился в отеле «Европа» и много писал.
Для начала он рассказал матери и сестре о своих злоключениях в Шоа: «Если бы мой компаньон не умер, у меня сейчас было бы порядка тридцати тысяч франков, вместо тех пятнадцати, которые были у меня и так. И это после двух лет труда! Я устал.
Мне не везет!»
Он сообщал о своем здоровье, состояние которого вызывало опасения. Он очень ослаб и страдал ревматическими болями в левом колене, спине и правом плече. «Я, — писал Рембо, — совсем поседел. Мне кажется, что моя жизнь близится к концу».
Попробовав снова включиться в цивилизованную жизнь, Рембо быстро понял, что никогда не сможет к ней привыкнуть и что он приговорен остаться навеки в своем аду: «Видимо, мне суждено провести остаток своих дней в треволнениях и лишениях, имея перед собой одну перспективу — умереть за работой» (письмо от 23 августа). «Тут все слишком дорого; мне скучно здесь» (письмо от 25 августа).
Поскольку Рембо все время носил зашитыми в пояс около 16 000 франков в золотых монетах (8 кг), он решил, что будет удобнее поместить свой капитал на полгода в банк «Лионский кредит» под четыре процента. Банковская расписка сохранилась5.
Будущее представлялось Рембо туманным: «Я не могу вернуться в Европу по целому ряду причин; прежде всего зима убьет меня».
В какую страну ему направиться? В Аравию? В Абиссинию? В Занзибар, куда у него есть рекомендации? В Китай, Японию? Может быть, он бы и в самом деле сел на пароход, отправлявшийся в Занзибар 15–18 сентября, если бы мать вовремя выслала ему 500 франков (они были необходимы Артюру, чтобы ничего не снимать с банковского счета). Но нужная сумма прибыла слишком поздно — или вообще не прибыла.
Рембо был рад увидеть в номерах от 25, 26 и 27 августа 1887 года свое письмо к главному редактору «Египетского Босфора», где рассказывалось о его путешествии в Шоа. Это обзор политики, географии и экономики, представляющий большой интерес. Автор письма не распространяется о неприятностях, которые ему довелось испытать, а излагает авторитетное мнение о возможностях проникновения в Шоа. Он подчеркивает, что по дороге, которую открыли он, Рембо, и Жюль Борелли, «наш любезный и отважный соотечественник», можно всего за месяц с небольшим добраться от побережья до этой провинции, исключительно богатой плодородной землей; все эти земли «пригодны для европейской колонизации».
При чтении отчета складывается впечатление, что человек, его писавший, проницателен, уверен в себе и очень хорошо знает особенности жизни в Африке. Рембо был одним из первых, кто понял, что Джибути ожидает экономический рост, если оттуда провести в Шоа железную дорогу. Строгий стиль Рембо идеально подходит к затрагиваемой теме; это стиль практика, а не теоретика… и не поэта.
«Египетский Босфор» — это, конечно, хорошо, но Рембо метил выше: 26 августа он направил в Географическое общество просьбу разрешить ему переслать подробное исследование о дороге из Энтотто в Харар. Размер вознаграждения за эту работу Рембо определил сам. В тот же день Рембо отправил Альфреду Барде план, коротко описывающий 18 этапов пути. Говоря в сопроводительной записке, очень любезной, о результатах своей деятельности, он ограничивается следующим: «Мое предприятие было столь безуспешным, потому что я взял в компаньоны этого идиота Лабатю, который, в довершение всего, умер, повесив мне на шею свою семью в Шоа и всех своих кредиторов». Конец удивляет: «Я к Вашим услугам в любом деле, где мог бы быть Вам полезен. Я не могу оставаться здесь, потому что привык к свободной жизни. Будьте так добры подумать обо мне».
Путь из Энтотто в Харар живо заинтересовал Альфреда Барде; вспомнив о том, что он — член-корреспондент Географического общества, 22 сентября Барде отправил туда копию плана Рембо. План был обсужден на заседании Общества 4 ноября 1887 года и опубликован в ученых записках.
Именно тогда генеральный секретарь, Шарль Монуар, вспомнил о письме Рембо и ответил ему 4 октября, что сожалеет, что вынужден отвергнуть его просьбу «из-за режима экономии, вот уже несколько месяцев действующего в министерствах». Возможно, Рембо воспользовался бы предложением генерального секретаря испросить в министерстве народного образования официальную миссию… если бы не режим экономии. Поэтому Рембо отверг предложение Монуара.
Итог этой истории следующий: автор ценного доклада, присланного в Общество Альфредом Барде, требовал слишком высокую цену; Общество решило денег автору не высылать, так что вышло, что оно получило этот доклад бесплатно.
Барде едва не присвоил себе заслугу открытия пути из Энтотто в Харар. В 1898 году в своих «Заметках о Хараре»6 он писал: «Этот путь был впервые пройден г-ном Артюром Рембо, моим служащим (а не директором филиала! — 7Z.77.) в Хараре». В этой же книге он оказал Рембо следующую медвежью услугу, добавив: «Речь идет о хорошо известном поэте-декаденте».
Сообщение Рембо наделало шума в научных кругах. Географы писали о нем в Германии («Peterman’s Geographische Mitteilungen», 1887), в Австрии («Das Ausland», 1888), в Англии («Proceedings of the Royal Geographical Society», 1888), в Италии («Bolletino della Societa Geografica Italiana», 1888)… но вполне возможно, что сам он не подозревал о своей популярности; такая уж у него была судьба — слава все время была рядом, но он никак не мог с ней встретиться.
В конце сентября 1887 года Рембо наконец принял решение. Он поедет в Сирию выполнять заказ короля Менелика. Нужно было купить четырех крупных жеребцов-производителей, потому что мулы в Шоа были слишком маленькие. Для выполнения этого заказа Рембо выписал из французского консульства в Бейруте паспорт на въезд в Сирию (сохранился7). Этот документ интересен тем, что в нем указаны приметы Рембо (рост: 1 м 80 см), а также тем, что он подтверждает присутствие в Каире Джами.
Несмотря на то что из письма консула следовало, что, по его мнению, выполнить такой заказ вполне можно и даже выгодно, Артюр, получив паспорт, отправился не в Бейрут[222], а в Аден.
Примечания к разделу
1 Уго Ферранди, письмо к Оттону Шанцеру, опубликовано Бенджаменом Кремье в Nouvelles littéraires от 20 октября 1923 г.
222
В настоящее время столица Ливана; Ливан стал независимым государством лишь в 1943 году, до того времени его территория находилась под контролем различных соседних государств.