Подлинность этого письма сомнительна (бывшие соученики обычно обращаются друг к другу на «ты»).
Экономический упадок, скорее даже полный застой, был следствием политической анархии; любой человек, обладавший хотя бы минимальной властью, жил по принципу «каждый за себя», и по этой причине в стране ничего не менялось. Не хватало продуктов питания, нависла угроза голода и войны (назревал итало-эфиопский кризис). «Виной всему — массовое нашествие европейцев, — пишет Рембо домой 25 января 1888 года. — Англичане в Египте, итальянцы в Массауа, французы в Обоке, англичане в Бербере и так далее. Поговаривают, что испанцы тоже собираются захватить несколько портов в проливе. Правительства всех стран пришли сюда, рассчитывали выдоить из этих земель миллионы и даже миллиарды, а обнаружили богом забытые пустынные края, где самый жестокий климат на планете, где местные жители месяцами скитаются без пищи и воды».
Наконец на горизонте возникло выгодное дело: речь шла о сопровождении очень большого каравана (более двухсот верблюдов) с грузом товаров и оружия по поручению Андре Савуре от побережья до Харара (естественно, оттуда кто-то другой должен был повести караван до Шоа). Плата за сопровождение грузов составляла 2000 франков плюс надбавка за перепродажу «ремингтонов».
Рембо отправился в путь 14 февраля 1888 года, а не в конце марта, как пишет Старки на основании письма Савуре от 27 января, в котором тот сообщал Рембо, что бутр будет ждать его между Дорале и Амбаду начиная с 15 марта. Все произошло на месяц раньше.
Караван, следуя указаниям слуги Савуре, Али Фара, шел по одной из тайных «рабских дорог».
14 марта Рембо вернулся в Аден. В письме Илгу от 29 марта он излагает все подробности этого путешествия, прошедшего без осложнений:
Вернувшись в Аден две недели назад, я получил ваше дружеское письмо. Благодарю вас.
Я действительно был в Хараре. Поездка длилась месяц: 6 дней туда, 5 — обратно, неделю — там, плюс дней десять на борту бутров и пароходов (самая долгая и скучная часть пути).
Кампания была проведена блестяще и результаты полностью удовлетворили Савуре. «У Вас все всегда идет как по маслу, что случается крайне редко в этой части Африки», — напишет Илг Рембо 27 апреля 1888 года.
Что же дальше? Рембо не собирался сидеть без дела в Адене или проводить все время в седле на лошади или муле, изматывая себя путешествиями к черту на рога ради горстки талеров. И он действовал — терпеливо творил свое собственное будущее. Он был обречен снова — на этот раз как полностью независимый коммерсант, полномочный представитель известного торговца Сезара Тиана — поселиться в Хараре.
В это время Савуре обратился к нему с новым поручением. На этот раз речь шла только о том, чтобы, договорившись с неким Маконелем, подобрать верблюдов для большого каравана с грузом оружия (3000 ружей и 5000 патронов), который должен был повести Мохаммед Абу Бекр. Строгое предписание, данное Артюру — не сопровождать караван, — официально объяснялось плохими отношениями с итальянцами; в действительности же дело заключалось в том, что Бекры вели очень активную торговлю рабами и не желали раскрывать свои секретные маршруты.
Это поручение ничуть не интересовало Рембо, и он, получив задаток 2000 франков, не сделал ровным счетом ничего. Поэтому вполне обоснованы упреки Савуре в письме от 26 апреля 1888 года: «Я считаю, что Вы не справились с поручением, во-первых, потому что Вы недостаточно поработали, а во-вторых, потому что Вы не доверяли мне».
Рембо, разумеется, не хотел запятнать свою репутацию, оказавшись замешанным в таком подозрительном деле. Кроме того, когда Савуре писал ему это письмо, он был уже совсем рядом с Хараром.
А тем временем в обратном направлении, из Шоа и Харара, внутренних районов на побережье, шел другой караван с грузом слоновой кости и рабами. Караван вел брат Мохаммеда Ибрагим Абу Бекр.
В секретном докладе итальянского генерального консула в Адене г-на Чекки на имя министра иностранных дел г-на Криспи от 22 мая 1888 года сообщается: «Как мне стало известно из конфиденциальных сообщений губернатора данной местности (Адена) и других источников непосредственно в Сайле, 10 числа текущего месяца (мая) в Амбос прибыл большой караван, который привел Ибрагим Абу Бекр (один из многочисленных сыновей ныне покойного Абу Бекра, эмира, а затем паши Лейлаха). Караван сопровождал коммерсант г-н Рембо, один из наиболее образованных и активных агентов французского правительства в этом регионе»1.
Естественно, английский губернатор в Адене обратился 16 июня 1888 года со сходным по содержанию докладом в министерство иностранных дел Великобритании (там, однако, уже не указывается число (10 мая) и речь идет о «г-не Рембане» вместо «Рембо»[223]). Старки обнаружила этот доклад и на его основании в своей книге «Рембо в Абиссинии» заключает, что экс-поэт сошелся с гнуснейшими бандитами на всем побережье Красного моря и занялся работорговлей и другим делами, не делающими чести его репутации.
Сведения были ложными, но это «открытие» стало сенсацией — и продолжало ею оставаться до момента, пока Марио Матуччи не удалось установить истину2.
Нас не должно удивлять плохое отношение к Рембо в английском докладе, поскольку, как мы могли убедиться, он не очень-то жаловал политику Англии. Любая сплетня, способная запятнать его честь или дискредитировать его, становилось оружием в своеобразной франко-английской войне за сферы влияния в этой части земного шара.
Остается задаться вопросом, что за злополучная прихоть, внезапно зародившаяся в мозгу Рембо, толкнула его на то, чтобы вмешаться в такое грязное дело, ведь если бы об этом узнали, Менелик отлучил бы его от своего двора. В самом деле, ни один европеец еще не был замешан в торговле рабами, монополии семьи Абу Бекр (после смерти главы семейства в 1885 году у него осталось И сыновей!).
Они не потерпели бы вмешательства в свои тайные операции.
Если проследить хронологию, становится очевидным вся лживость обвинения англичан.
У нас есть неоспоримое свидетельство о поездке Рембо из Адена в Харар — это дневник Уго Ферранди, его спутника в этом путешествии.
— 13 апреля. Среда. — Сегодня мы отправляемся в путь на пароходе, построенном в Англии, водоизмещением, на мой взгляд, не более 200 тонн (…). Среди пассажиров до Сайлы кроме меня также г-н Рембо, два брата Ригаса и молодой чернобородый грек Христос Муссайа[224].
— 14 апреля. Суббота. — Мы приплыли в Берберу. Рембо, Димитрий Ригас и я отправились на берег в поселок туземцев, где в большой хижине выпили очень вкусного чая, приготовленного турком, хозяином заведения.
— 17 апреля. Вторник (в Бейла). — Вечером я общался с г-дами Сотиросом и Рембо.
— 24 апреля. Вторник. — Сомалиец принес письмо Рембо из Энсы. Он пишет, что все хорошо3.
Приплыв в Харар, Рембо сразу пишет письмо Альфреду Барде. Тот в свою очередь сообщает Географическому обществу следующее (письмо от 4 июня):
Я получил из Харара письмо г-на Рембо, датированное третьим мая, где говорится: «Я только что прибыл в Харар. В этом году дожди необычайно сильны, и в течение всей поездки мне сопутствовали циклоны. Но через два месяца дожди на побережье прекратятся. Его сиятельство г-н Маконнен скоро возвращается из похода. Он мало сделал и мало заработал, поэтому очень зол».
Письмо домой от 15 мая, в котором Рембо сообщает, что «вновь и надолго обосновался здесь», ясно свидетельствует о том, что через пять дней он не мог оказаться на побережье с караваном рабов Ибрагима Абу Бекра.
223
Английский консул, не зная в точности, о ком идет речь, не разобрал почерк своего осведомителя и принял букву и за букву п; в результате вышло Remban вместо Rembau. —
224
Эти два брата Ригасы, Димитрий и Афанасий, были, вероятно, родственниками Константина Ригаса, с которым Рембо познакомился в Хараре в 1881 году. —