Несмотря на внешнюю воинственность, переселенцы не вели войн, не нарушали местных обычаев и их миролюбие вызывало крайнее недоумение. Персы, в то время господствовавшие на Кавказе, завидев близость несметных сокровищ и сильного, но будто дремлющего зверя, вздумали испытать его и отправили к македонам двадцатитысячное войско. И в первой же стычке потерпели такое сокрушительное поражение, что мир содрогнулся, затаился и оцепенел, будто оказался перед пастью ядовитой змеи. Побывавшие в том походе и оставшиеся в живых прежде непобедимые воины рассказывали о некоем разящем, точно молния, огне, который по воле македон пал с небес и пожег персов. А то, что осталось от войска, было порублено македонскими всадниками, передвигавшимися исключительно на верблюдах.
Дабы пресечь панику, подогреваемую подобными легендами, и сохранить боевой дух, царь персов велел отрубить головы всем спасшимся в той битве, но слух о живом огне, а вернее, о магическом кристалле, которым якобы владеют македоны и который используют в битвах, время от времени достигал ушей ромейских императоров.
Тайну этого огня, излучаемого магическим кристаллом, раскрыл Юлию комит Антоний, бывший префектом претория при старом императоре. В нее было трудно поверить, поскольку все слухи очень уж напоминали восточную легенду, выдуманную для устрашения. Однако искушенный в военном искусстве, стратег верил в существование такого огня и кристалла. Мало того, дабы отыскать доказательства, он засылал своих лазутчиков в Персию для изучения новой, неизвестной болезни, которая появилась у тех самых спасшихся в битве с македонами воинов. И комит нашел такие свидетельства: раны, полученные ими в сражении, были нанесены не мечами, копьями, стрелами и прочим оружием, а именно огнем, причем не обычным. Ожоги на не защищенных доспехами участках тела выглядели так, будто персов опалил тысячекратно увеличенный жар солнца. Незаживающие эти язвы, даже самые малые, гнили помногу лет, источая дурной запах, после чего человек умирал в страшных судорогах и муках.
Антоний также подозревал, что персидский царь рубил головы оставшимся в живых, чтоб скрыть следы этого живого огня, ибо сам лелеял надежду тайно завладеть им.
— Дикие варвары используют магический кристалл только как оружие! — с разочарованием и возмущением повторял комит. — Они не в состоянии открыть иной его сути! Владея кристаллом, можно владеть разумом, а значит, и миром!
Только после сражения с персами стало известно, что македоны пришли откуда-то из горных пустынь у западных границ Индии. Долгое время этот народ обитал в пределах то ли горы, то ли реки Суры, и само название его происходит от Александра Македонского. После внезапной смерти великого полководца погибла и созданная на завоеванных им землях империя, разбившись на множество мелких и маломощных стран.
Войска, вышедшие из Македонии, разными путями вернулись домой, однако на службе у великого воителя была целая наемная армия урартов, собранная из остатков некогда могущественного и воинственного государства Урарту, побежденного мидянами. По ассирийскому образцу эти наемные воины назывались «бессмертными» и, несмотря на гибель империи Македонского, они не разбрелись, не ушли под власть другого царя и не утратили армейского порядка, но возвращаться им было некуда. Отвоевывать же свою древнюю землю вблизи горы Арарат и озера Ван они не хотели, поскольку, устав от бесконечных войн, не могли противостоять армянам и персам. И тогда, захватив богатую войсковую казну, а вместе с ней, как предполагал комит Антоний, и магический кристалл, они осели в малозаселенной пустыне, образовав там некое мужское царство, называемое Сурийский Македон. А поскольку прирожденные воины-наемники не знали иного, нежели армейское, устройства жизни, то и государство создали по такому образцу.
Одно время молва о нем долетала и до Ромеи, но всегда связывалась с тем, что есть где-то на другом конце земли народ, который скупает на всех невольничьих рынках только рабынь, способных к деторождению. Навоевавшись, «бессмертные» македоны несколько столетий жили мирно, наслаждаясь семейной жизнью, где не в пример всему Востоку, женщина была свободной, а старых женщин и матерей боготворили.