– Хм, – человечка призадумалась, снова взъерошила свои и без того пребывающие в безобразном беспорядке безобразно-темные волосы и уточнила:
– То есть в лесу есть еще какие-то неучтенные насаждения или другая пакость, кем-то подброшенная? И ваша Галя почему-то уверена, что я смогу ее разрушить, и хочет, чтобы я по ней постучала?
Сам Эльмиавер столь вульгарно задачу никогда бы не сформулировал, но в целом чужачка была права. Потому он ответил человеческой девушке коротким поклоном согласия.
Глава 2
Временный приют
Потому законник не стал вмешиваться и возражать, когда Спящий с радостным оскалом поддакнул «Воистину» и предложил, едва не подпрыгивая от нетерпения, как мальчишка, которого позвали на каток:
– Пошли уничтожать?
– С разбегу, – мрачно буркнула человечка. – У тебя глаз-рентген, видишь, чего тут надо под корень извести?
– Ты видишь, – указал на очевидное Спящий Предок.
– Я? Нет… или не особо, – нахмурив брови, ответила Ася.
– Ты истребила крайты, – повел плечами собеседник.
– И что? Не факт, что с остальным прокатит. И сколько времени займет. Что я буду есть все это время, где спать, во что одеваться? Я ж тут форменный бомж, – она методично принялась долбить аргументами.
– Кто такой бомж? – тут же влез с вопросом Спящий (увы-увы, уже совсем не Спящий) Предок.
– Бездомный и нищий, – буркнула Ася.
– Я позабочусь, коль невольно принял тебя в род, – небрежно отмахнулся от несущественных деталей собеседник. – Разбужу свое древо.
– Э? Это ты мне на ветке жить предлагаешь? Я не птица и не белка, гнезда вить не умею, в дупло не влезу. Не выйдет!
– Мое древо даст нам все, о чем ты просила, – походя пояснил Спящий, которому не терпелось, уладив все пустячные мелочи, перейти к забаве с задачкой от Гиаль.
– Ну… допустим. Тебя, кстати, как зовут?
– Можешь звать меня Лихаэль, Асся, – представился «рыжий нудист».
– М-да, только личного Лиха Двуглазого мне не хватало для полного счастья, – обреченно вздохнула девушка и снова взлохматила свои стоящие дыбом волосы. – И повторяю, я АСЯ! Ну пошли, показывай, где кости бросить.
Спящий Предок, очевидно понимающий в странных речах человечки более Эльмиавера, благодаря стихийно возникшей при ритуале кровной связи, снова рассыпал завораживающий смешок.
Эльфийского законника заходить в гости не пригласили, но он вынужденно скользнул на тропу вслед за Лихаэлем и Асей. Оставлять этих двоих без присмотра ему не позволял священный долг перед Великим Лесом.
Гордо вскинутой головой Спящий Предок повел в сторону непроходимых зарослей, у которых они оказались втроем через несколько мгновений. Эльмиавер даже чуточку позавидовал. Почему-то для него Лес никогда не распахивал путевую тропу с такой охотой и радостью. И это после веков верной службы.
Колючие заросли, к которым привел компанию Лихаэль, весьма напоминали зловещим видом те темные деревья, которые портили эстетику или жизнь Гиаль в святилище, разве что были не черного, а темно-зеленого цвета.
Переведя взгляд на колючки, Лихаэль прищурился и хлопнул в ладоши. Аплодисменты ни к чему не привели. Если только кусты гордо приосанились, довольные признанием их колючих заслуг? Но это утомленному бегом по тропам, волнениям и ритуалом Эльмиаверу могло показаться.
– И? – не поняла юмора Ася. – В колючих кустах и под ними я тоже жить не умею и не буду.
– Хм, – сказал Спящий Предок. – Слишком крепко спит.
Подошел ближе к живой ограде и провел ногтем по ладони наискось, получилось круче, чем ножом. Порез вышел знатный. Лихаэль собрал рубиновую влагу в горсть и бросил вперед. Та рассыпалась сверкающими алыми бусинами на кусты.
Кажется, кровь даже не успела долететь до зелени, ее втянуло со скоростью пылесоса. Чуть ли не с жадным чавком. Лихаэль снова хлопнул в ладони. Причем левая уже успела исцелиться после членовредительства и ничем не отличалась внешне от правой.
Высокие кусты, казавшиеся неприступной стеной, зашевелились, как живые, и расступились, превращаясь в элегантную арку; колючки куда-то спрятались или вообще втянулись. Открылся вид на вполне пристойную широкую тропу. Густая, но короткая щетка изумрудно-зеленой травы тут, очевидно, служила вместо плитки, песка или гравия. А более высокая работала бордюром, через который, судя по шипам некоторых растений и слишком ярким цветам, соблазнительно покачивающим головками, переступать не рекомендовалось даже с точки зрения совершеннейшего профана в ботанике.