Когда Ася спустилась в холл, никого живого там не обнаружилось. Зато голос Лихаэля раздавался снаружи. Он пел. Без музыкального сопровождения, без зрителей, просто так. Даже без слов, только рулады, но почему-то Ася четко понимала смысл песни. Этот странный тип пел о красоте леса. А дедушка-эльф, который приперся с ними двумя, сидел прямо на траве и даже не слушал – внимал, и на физиономии его блуждала совершенно дебильная улыбка, как у нажравшегося алкаша или словившего приход наркомана.
Глава 3
…И они постучали!
– Эй, Лихо, как будем задание Гали выполнять? – позвала рыжего Ася, не особенно впечатленная вокальными упражнениями. Ну да, талантлив, зараза, но никакие песни возвращение домой не приблизят.
Лихаэль завершил мелодичную трель и обернулся к девушке:
– Ты будешь искать. Не знаешь как – научишься. Дам подсказку! Вспоминай, почему стукнула по черному дереву, а не по любому другому.
– Оно чесалось, – пожав плечами, Ася выпалила дикий аргумент.
– Как? – не стал смеяться, лишь продолжил расспросы искренне заинтересованный Лихо.
– Под кожей, как мурашки, но внутри. Не больно, но неприятно, – попробовала пояснить девушка.
– Попробуй найти еще такие растения или вещи, от которых чешешься, – азартно предложил собеседник. – Куда хочешь пойти?
– На ту поляну, куда меня бросили. Там тоже чесалось, только слабее, чем около деревьев, – с некоторым сомнением в голосе протянула Ася и сделала шаг из тени дома к Лихаэлю. Может, он ее по-быстрому на место перенесет, как вчера сюда доставил?
Солнечный луч, упав на серую тунику, заиграл сотней мелких огоньков-жемчужинок, превращая скромный наряд в роскошное одеяние.
– Бесценное забытое алмазное плетение древних моар, – просипел Эльмиавер, вылупившись на «футболку» Аси.
– Почему забытое? – небрежно тряхнул головой Лихаэль. – Духи моего дома его помнят. – И, не вдаваясь в подробности, какие именно духи и как эту ткань вообще делают, уцепил Асю за запястье и потянул на себя.
Никакого предупреждения о начале движения Лихо не сделал. То ли нужным не посчитал, то ли нарочно поступил именно так, желая посмотреть, как Ася потеряет равновесие и куда-нибудь грохнется. Представление о забавном, как успела она понять за недолгое знакомство, у этого типа было своеобразным.
На ногах Аська устояла, хоть и покачнулась, даже хвататься за руку шутника для надежности не стала. И матом его не обложила. С Лихаэля сталось бы тут же вытащить какой-нибудь свиток и попросить повторить ругательства на бис для их лучшего усвоения. Нет уж, развлекаться за свой счет Ася не позволит! Не на ту напал!
Однако пока Лихаэля куда больше интересовали поиски чего-то неизвестного, мешающего Гиаль, чем шутки над девушкой. Вышло бы походя – забавно, а нет, так и не стоит тратить время!
Эльмиавер снова последовал за Лихо и Асей и теперь топтался поодаль. Вернее, не топтался – не человек все-таки, – а изящно стоял в изысканной позе и с озабоченным выражением на прекрасном лике.
– Может, прежде чем чешущееся искать, ваших цветочных дуэлянтов отсюда уберем? – на всякий спросила Аська.
Эльф приподнял брови домиком и, резко обернувшись к парочке, укрытой цветочным ковром, как одеяльцем, нахмурился. Одним скачком он оказался рядом с эльфами. Склонившись к ним, заводил руками, точно целитель-гипнотизер.
Переливчато рассмеялся Лихаэль и прокомментировал:
– Не просыпаются! Должны были проснуться и уйти, а не просыпаются!
– Утомились в драке? – неуверенно предположила Ася.
– Их что-то держит во сне, мешает перейти от грез сновидений к жизни, – выдал трагическим шепотом диагноз Эльмиавер.
– А если их отсюда унести в другое место, проснутся? – спросила Покрышкина, весь опыт которой в борьбе с сонным эффектом неестественного происхождения ограничивался детской сказкой «Волшебник Изумрудного города» и волшебным маковым полем из этой повести.
– Не стоит, – посоветовал Лихаэль, тогда как эльф явно собирался последовать рекомендации человечки. – Они оплетены чарами грез, и, если их прервать, разум может навсегда оказаться в плену сновидений.
– Есть ли иной выход, первопредок? – в голосе Эльмиавера звучала мольба о помощи. Он даже заменил свое сакраментальное выражение «спящий предок» на иное, наверное, еще более уважительное.