Тут он замолчал и еще больше покраснел.
С улицы донесся шум проходившей мимо толпы вакханок. Факелы сверкали. Слышалось веселое пение и громкие восклицания, а наверху юноша и девушка в смущении стояли друг против друга. Ни один не осмеливался первым протянуть руку, ни сатир, ни вакханка не могли поднять глаза.
- Они любят друг друга, - сказал Перикл Аспазии, - они любят друг друга, но, как кажется, необыкновенной любовью. Они любят душами, говорят только о жертвах, которые готовы принести друг другу.
- Да, - сказала Аспазия, - они любят друг друга такой любовью, которую могли придумать только Манес и Кора. Любовь заставила их потерять веселость, они бледны и печальны и, хотя знают, что любят и любимы, но не наслаждаются своей взаимной любовью, так как не осмеливаются даже протянуть друг другу руку, не решаются поцеловать друг друга.
- Это смущенная, самоотверженная, готовая на жертвы любовь, - сказал Перикл. - И может быть, этот род любви вознаграждает своей чудной соразмерностью то, чего в ней не достает в отношении наслаждения. К ним не относится то, что ты говорила о любви, относительно покорности слепому ходу вещей.
- Эта печальная любовь - болезнь! - с волнением вскричала Аспазия. Горе тому, кто ее изобрел. Не из южного моря, а из адского Стикса вышла эта новая, украшенная белыми розами, бледная Афродита. Эта любовь так же печальна, как война, чума и голод. Я видела этот род любви в свите Танатоса и это было то, что более всего не понравилось мне среди всех элевсинских выдумок.
После этого разговора Аспазия и Перикл подошли к молодым людям, и Аспазия увела молодую девушку к себе в дом.
Вечером, в этот же самый день, в доме Перикла собралось небольшое общество. В числе гостей был Каллимах с Филандрой и Пазикомбсой.
На этот раз гости собрались не в обыкновенной столовой дома, а в открытом и обширном перистиле, при свете чудной весенней ночи.
Перикл по обыкновению рано удалился, вдруг явился юный Алкивиад с друзьями. Он с шумом ворвался в двери вместе со своими спутниками и занял место среди ранее собравшихся.
При его появлении, Кора с испугом убежала во внутренние комнаты дома. Когда Алкивиад заметил это, он решился не отходить от прелестной Зимайты, но последняя гордо оттолкнула его. Она презирала его с той минуты, как он унизился и в любовном безумии преследовал аркадскую девушку. Остальные девушки также обошлись с ним сурово.
Долго он старался примириться с разгневанными, но напрасно.
- Как! - вскричал он, наконец. - Кора убежала, Зимайта поворачивается ко мне спиной, вся школа Аспазии глядит на меня сердито и хмурит лоб, как старый Анаксагор, хорошо же! Если вы все меня отталкиваете, то я обращусь к прелестной Гиппарете, очаровательной дочери Гиппоникоса.
- Сколько угодно, - сказала Зимайта.
- Я это сделаю! - вскричал Алкивиад. - Ты напрасно бросаешь мне вызов, Зимайта, Алкивиад не позволит с собой шутить. Завтра, рано утром, я отправляюсь к Гиппоникосу и буду просить руки его дочери. Я женюсь, сделаюсь добродетельным, откажусь от всех безумных удовольствий и употреблю время на то, чтобы покорить Сицилию и заставить афинян плясать под мою дудку.
- Гиппоникос не отдаст тебе своей дочери! - вскричал юный Каллиас. Он считает тебя великим негодяем.
Остальные товарищи, смеясь, присоединились к этому мнению, говоря, что Гиппоникос не отдаст Алкивиаду своей дочери, считая его слишком большим негодяем.
- Гиппоникос отдаст за меня свою дочь! - вскричал Алкивиад. - Отдаст, даже если я перед этим дам ему пощечину - хотите держать со мной пари? Я дам Гиппоникосу пощечину и вслед за тем буду просить руки его дочери! И он отдаст!
- Ты хвастун! - кричали друзья.
- Держите пари, - возразил Алкивиад, - тысячу драхм, если согласны.
- Идет! - вскричали Каллиас и Демос.
Алкивиад протянул товарищам руку, пари состоялось на тысячу драхм.
- Отчего мне не сделаться добродетельным, - продолжал Алкивиад, когда вокруг меня я вижу так много печальных предзнаменований. Недостаточно того, что Кора убежала, Зимайта отказывается говорить, Теодота сошла с ума, я еще должен был перенести и измену моего старейшего и лучшего друга, который женился.
- О ком ты говоришь? - спросили некоторые из присутствующих.
- О ком же, как не о Сократе, - сказал Алкивиад.
- Как! Сократ женился? - спросила Аспазия.
- Да, - отвечал Алкивиад, - он втихомолку взял себе на днях жену, и теперь его нигде не видно.
- Как это случилось? - продолжала Аспазия. - Я ничего не слышала об этом.
- Недели две тому назад, - сказал Алкивиад, - я стоял в одной из уединенных улиц, разговаривая с приятелем, с которым случайно встретился. Вдруг отворилась украшенная цветами дверь дома и из него показалась процессия музыкантов и певцов с факелами в руках и венками на головах. За шествием следовала невеста под покрывалом, шедшая между женихом и посаженным отцом невесты. Все трое сели в стоявший перед домом запряженный мулами экипаж. Затем вышла мать невесты с факелом, которым она зажигает огонь в очаге молодых, за ней следовали остальные гости. Экипаж тронулся и направился по улице к дому жениха, сопровождаемый музыкой и пением, веселыми криками и прыжками. Жених был никто другой, как Сократ, друг Аспазии, а посаженный отец его невесты - ненавистник женщин, Эврипид.
- А невеста? - спросили несколько человек.
- Она - дочь простого человека, - отвечал Алкивиад, - но сейчас же забрала бразды домашнего правления в железные руки. Она умеет прекрасно вести хозяйство на полученное Сократом от отца наследство.
- Сократ женат! Бедный мудрец, он искал истину и нашел женщину. Повторяю вам, всюду творятся чудеса. Старый мир, кажется, хочет разрушиться: Сократ женился, Теодота сошла с ума, прибавьте к этому, что в Эгине и в Элевсине, как говорят, произошло несколько случаев чумы, которая уже давно свирепствует на египетском берегу. Сегодня на Агоре заметили подозрительную маску сатира, под которой, как говорят, скрывался Танатос или чума, или что-нибудь еще ужаснее. Соедините все это вместе и вы убедитесь, что городу афинян угрожает скука. Если я женюсь на дочери Гиппоникоса, то эллинское небо сделается серо-пепельного цвета. Но сегодня будем веселиться, клянусь Эротом с громовой стрелой! Бросьте ваши глупости, девушки! Начнем веселую войну против власти скуки, которая может победить нас! Будем смеяться над всеми предзнаменованиями и чудесами. Если веселье исчезнет во всей Элладе, то пусть его найдут в этом кругу! Не прав ли я, Аспазия?