Профессор Волков выглядел серьезным и строгим. На низком столе, расположенном по его правую руку, лежали ножи, пилки разных размеров, три скальпеля.
– Предлагаю нашу мумию называть Охотник, – усмехнулся Антон Михайлович, – пока мы еще точно не выяснили, чем он занимался.
Девушка сохраняла серьезность:
– Я не возражаю.
– Все забываю у вас спросить: а почему вы пошли именно в нашу лабораторию? Вы ведь, кажется, психолог? Могли бы найти что-нибудь и поинтереснее.
– Прежде я работала в ракетной части психологом, а когда подразделение расформировали, то на некоторое время я вообще оказалась без работы. Потом прочитала в газете объявление, что вашей лаборатории требуется лаборант, вот и устроилась к вам.
Волков аккуратно натягивал резиновые перчатки.
– А вы не знали, чем именно будете заниматься?
Девушка пожала плечами:
– Нет.
– Не разочарованы?
– Мне всегда хотелось заниматься чем-то особенным.
– Значит, археология полностью подходит под ваши представления об особенном?
– Я слышу в ваших словах иронию.
– Что есть, то есть.
– Не хочу сказать, что полностью, но ведь чем-то я должна заниматься.
– У вас ведь, кажется, есть сын?
Лицо Ангелины слегка напряглось.
– Да, но сейчас он у отца.
– А отец далеко?
– Он живет на Ближнем Востоке… Я не смогла там жить.
– Понимаю… Иван Федорович, вы не находите, что происходящее напоминает вскрытие? – повернулся Волков к Маркову, известному патологоанатому.
Поправив указательным пальцем очки, тот разомкнул плотно сжатые капризные губы и сдержанно согласился:
– Хм… С той лишь разницей, что этому покойнику не одна сотня лет. Честно говоря, мне еще не приходилось участвовать в подобном эксперименте.
– Тем это и интересней.
– Согласен.
Лицо Охотника, подсвеченное лампами, выглядело темно-серым. Обыкновенная высохшая мумия, какие можно увидеть в Печерской лавре. Кожа на впалых щеках сморщенная, слегка приоткрытые губы обнажают хорошо сохранившиеся зубы. Открытые глаза устремлены прямо перед собой. Казалось, что он с улыбкой наблюдает за людьми, склонившимися над ним.
Профессор Марков выглядел слегка взволнованным. Стекла его очков, собирая с потолка свет в центр линз, поблескивали.
– У него был амулет с очень замысловатым рисунком. Вы можете сказать, для чего он?
– Кхм… Я уже обратил на него внимание. Это тайный знак. Его можно увидеть только у ассасинов. С его помощью они распознают друг друга. Теперь мы можем смело сказать, что те руины, которые мы видели в тайге, – остатки поселения секты ассасинов. Это еще одна небольшая научная сенсация. Оказывается, их влияние распространялось и на более северные районы.
– Ассасины? – удивленно переспросил Марков. – Что-то очень знакомое. Это случайно не общество тайных убийц?
– А вы неплохо осведомлены, Иван Федорович, – удовлетворенно протянул Волков. – Когда-то их действительно так и называли. В свое время это было одно из самых процветающих тайных обществ. Оно было основано мусульманами-шиитами. У них были свои ритуалы, ступени посвящения, которые были настолько эффективны, что впоследствии их взяли за основу тамплиеры и многие другие тайные общества. Секты ассасинов были разбросаны от Африки до Средней Азии, но, по моей теории, их влияние было значительно шире, вплоть до Китая! Так что с уверенностью можно сказать, что в своем деле они были первыми. У них была чрезвычайно сильная дисциплина, а Великий магистр, как правило, владел даром гипноза. Ассасины могли убить любого человека, где бы он ни находился. Его не могли спрятать ни темница, ни высокие стены дворца. Когда жертва выбиралась, то ассасин надевал белую тунику, подпоясывался красным поясом и уходил выполнять приказ.
– Интересные вы вещи рассказываете. Неужели наш покойничек из таковых?
– Во всяком случае, его атрибуты указывают именно на это.
Волков откинул простыню. Мягкие ткани тела высохли и мумифицировались, от этого ребра неровными дугами четко проступали под ссохшейся морщинистой кожей.
– Теперь я вам расскажу о не менее странных вещах, – взволнованным голосом заговорил Иван Федорович. – Я обнаружил следы крови на его тунике, топоре и ичигах. Так вот, я хочу вам сказать, что эти самые следы, эта кровь принадлежат разным людям. По моим данным, их было не менее семи человек. Во всяком случае, так показывает анализ.
– Вот даже как! Вы предполагаете, что это все-таки было убийство? Он хотел кого-то убить, а убили его самого? – спросил Волков, внимательно всматриваясь в глубокую рану на правой стороне груди.
– Да. У него на теле несколько ран, но не все они смертельны. Вот, например, рана на руке скорее всего от стрелы. Она, конечно, причиняла ему страдания, вот только вряд ли стала для него роковой. А вот взгляните сюда. – Марков показал пинцетом на большой надрез между ребрами. – Скорее всего наш исследуемый умер именно от этой раны.
– Да, вижу, пробито легкое, он мог умереть от потери крови.
– А вот теперь посмотрите на бедра.
Волков, поправив очки, слегка наклонился над трупом.
– Действительно, здесь есть какая-то рана.
– И не одна, – охотно поддержал его Марков. – А еще вот здесь и вот тут, – провел он скальпелем.
В какой-то момент показалось, что острый скальпель может распороть высохшую плоть, но неожиданно, подняв руку, Иван Федорович положил скальпель на столик.
– Как по-вашему, что это за раны?
– Мне кажется, что это ранения от копья. Он был поражен в обе ноги, в бедренной мышце застрял наконечник стрелы. Так что наш Охотник был настоящим воином. И, прежде чем умереть, он забрал с собой не одного врага. Вот только как происходило сражение… Думаю, что нам уже никогда не узнать об этом, – вздохнул Марков с заметной горечью. В это время, мигнув, под потолком погасли лампы. Помещение погрузилось во мрак. – А это что еще за дьявол?
– Очевидно, на подстанции какая-то поломка, – отозвался из темноты Волков.
Марков чиркнул зажигалкой, освещая помещение. На его лбу отчетливо проявилась глубокая кривая морщина.
– Не знаю, что там за поломка, но с подобным случаем я сталкиваюсь впервые. Вот наговорили вы мне о всяких проклятиях, связанных с этими мумиями, теперь приходится обращать внимание на всякую чертовщину. – Он повернулся к Ангелине. – Так что вы там говорили о египетской мумии?
– Мне известно, что «Титаник» затонул только потому, что на нем перевозился саркофаг с мумией, возраст которой был около четырех тысяч лет. Эта мумия из коллекции Британского национального музея, она была продана в Нью-Йоркский музей истории. Дирекция Британского музея пошла на это сознательно, так как все те люди, которые владели саркофагом с мумией, скоропостижно умирали или погибали при весьма загадочных обстоятельствах. Первой жертвой этой мумии стал британский исследователь, который выиграл ее в карты у египетского гида. Во время охоты в руках у него взорвалось ружье, и он умер от заражения крови. Когда он выиграл мумию, вместе с ним за карточным столом сидели еще три человека. В течение года умер и гид, и трое игроков. После смерти исследователя его вдова передала мумию в Британский музей, но уже на следующий день в нем случился пожар, который уничтожил наиболее ценные экспонаты. В египетском зале пострадало все, кроме этой мумии. Впоследствии музей горел всякий раз, как только происходила перепланировка помещений и мумию тревожили, передвигая ее в другое место. Затем дирекцией музея было решено продать мумию в Нью-Йоркский музей истории. Как раз в это время отправлялся в свое первое плавание «Титаник». Мумию решили погрузить в трюм корабля. Дальнейшая история вам известна. «Титаник» столкнулся с айсбергом.
Свет вспыхнул. Марков сдержанно расхохотался. Вот только веселья в его смехе не чувствовалось.