Хуже всего было то, как Ибука повел себя, когда они наконец оказались в предместьях города после двух часов дороги с быком на поводу.
– Ты… ты расскажешь всем, что там произошло? – спросил он, уставившись в землю.
– Не знаю, а ты как думаешь? – горько поинтересовалась Ацуко.
И тогда он упал перед ней на колени.
Он.
Ибука.
На колени.
Перед ней.
– Умоляю, не говори никому! Я не переживу такого позора. Какому сёгуну я буду нужен такой? В лучшем случае мне придется покинуть город, стать ронином. Отцу никогда не оправиться от удара. Он возлагал на меня такие надежды!
– И совершенно зря, – выплюнула Ацуко. – Давай, поднимайся, мне за тебя стыдно. Нет, правда, что там произошло? Как мог ты их испугаться?
– Не знаю, – с дрожью в голосе признался брат. – Честно, не знаю. Я увидел клинок катаны, и все вдруг показалось мне таким… таким настоящим. Знаешь, он ведь был прав, их главарь, мы с тобой всю жизнь обучались в додзё, но это ведь не игра. Одна ошибка, и ты на всю жизнь останешься калекой. Одно неверное движение, и твоя жизнь оборвалась. Ты к чему-то стремишься, мечтаешь, желаешь чего-то – а мгновение спустя уже валяешься на земле в луже крови и все твои стремления превратились в дым. Ни один из трех разбойников, которых ты убила, не думал, что все так обернется. Они все умерли с выражением страшного изумления на лице. А ведь у них наверняка были друзья, семьи… а сейчас у них нет ничего.
– И я ни о чем не жалею! – прошипела девушка. – Что ты пытаешься мне сказать? Что я не должна была защищаться?
– Нет, ты поступила правильно. А мне нет оправдания. Но это не причина рушить мою жизнь и жизнь отца.
Ацуко была в такой ярости, что готова была встать посреди рыночной площади Айдзу и во весь голос вопить о том, что случилось на горной дороге. Ее остановили лишь слова брата об отце – ей не хотелось причинять ему боль, слишком четко ей представилось его лицо в тот миг, когда все его надежды рассыплются в прах.
К тому же в каком-то смысле ей было жалко брата. Поэтому она молчала в надежде, что приняла правильное решение и рано или поздно сумеет перевернуть страницу.
Но теперь, два месяца спустя, все стало только хуже.
Каждый день Ацуко приходилось смотреть, как ее брат продолжает жить своей обычной жизнью, как все восхищаются его талантом мечника, в то время как на нее обращали внимание только из-за округлившихся форм, которые теперь стали заметны под кимоно. Она побывала на обеде у Мацудайры Катамори, где Ибука был в центре внимания и продемонстрировал блестящее владение боккеном под возгласы одобрения закаленных в боях самураев. Ей хотелось кричать во весь голос, что все обман, что ее брат никакой не герой, что он и пальцем не пошевелил, чтобы ее защитить, что при виде опасности он описался от страха.
Но нет, она вежливо улыбалась каждому придворному, который к ней обращался, смеялась, когда от нее этого ждали, изящно встряхивала волосами и всячески показывала себя идеальной дочерью идеального отца. По всеобщему мнению, вечер прошел как нельзя более удачно, и Ибуку приняли в число личных охранников даймё, что было большой честью в таком раннем возрасте. Что же касается Ацуко, она получила два предложения о замужестве и пообещала внимательно их рассмотреть, но в конце концов сумела уговорить отца отклонить их оба под предлогом того, что претенденты были недостаточно богаты и имели мало влияния при дворе.
Но девушка прекрасно знала, что просто оттягивает время. Теперь ее брата не было рядом, чтобы тренироваться вместе с ней и, если честно, возможность не видеть его целыми днями стала для нее большим облегчением. Время от времени она сталкивалась с ним на улице, когда он шел куда-нибудь в компании других охранников. Тогда он поспешно опускал глаза и старался увести остальных в противоположном направлении.
Именно тогда, когда Ацуко думала, что ее жизнь просто не может стать еще более несчастной, до Айдзу дошли слухи о войне.
Сиба Таномо почти всегда пребывал в хорошем настроении, и его вечная улыбка была известна всем не меньше, чем его широкие плечи и мощные руки. И потому, когда он ворвался в дом с лицом, на котором застыла маска гнева – зубы стиснуты, брови нахмурены, – Ацуко тут же поняла, что случилась беда.
– Все хорошо? – спросила она тоненьким голосом.
– Нет, – ответил отец. – Ничего не хорошо. Ибука в опасности…
Его голос надломился, и он замолчал на полуслове.