– Грязные ублюдки! – бормочет Моусон. – Они все тут заминировали. Одна ошибка, и…
Я не могу оторвать взгляд от террористки в белоснежном сари. Хрупкой темнокожей и большеглазой девочки в белом, обвешанной С-4. Белый у индусов – цвет смерти. Для своей семьи эта девушка уже умерла. И еще одна странная мысль приходит в голову: каким забавным должен казаться индийцам наш свадебный обряд, когда жених и невеста облачены в одежду цветов аскезы и траура…
– Готовность тридцать секунд!
Господи, помоги! Сейчас начнется…
– Алек, я нашел вторую смертницу, – шепчет Макларен. – Она у трибуны, где эти свиньи собрали всех подростков и детей. Стерву со взрывчаткой беру на себя.
– Вторая моя, – говорю я в ответ.
– Смотри не промажь. А то не увидишь, какие трусики купила себе малышка Вики, ожидая возвращения своего героя… Моусон, прикрывай. Пошли!
Дверь с грохотом распахивается, мы врываемся в зал. Ближайший ко мне боевик разворачивает в мою сторону ствол автомата, но слишком медленно. У Р-90 сумасшедшая скорострельность; град моих пуль буквально подбрасывает террориста в воздух, и он кучей разорванного мяса падает на вопящих от ужаса заложников. Вторая очередь разрезает пополам смертницу, пули разрывают белое сари, и террористка валится навзничь, не успев активировать детонатор. Меня обжигает злая радость. Вторая смертница получает пулю в лоб от Макларена, на стене за ее спиной разбрызгивается зловещая красная клякса. Это последнее, что я вижу – мгновением позже все вокруг проваливается в слепящую адскую вспышку, потом наступает мрак, и я лечу куда-то в бездну, где нет ни пространства, ни времени, ни света, ни жизни, ни смерти. Только ничто, частью которого становлюсь я сам.
Глава двадцать четвертая.
Некоторые искомые величины
Совет программиста: если у вас заглох автомобиль,
выйдите из него – и снова войдите.
– С возвращением, мой друг!
Я попытался повернуть голову. Получилось. Ого, я могу владеть своим телом! Это приятная новость. Значит, я еще жив. Или почти жив. Во всяком случае, со мной говорил не ангел, а человек, хорошо мне знакомый.
Консультант, как всегда весь в черном, сидел в кресле и улыбался. Музыкальный центр наигрывал «У ломбарда» Макаревича. Мой музыкальный центр. И диск мой. И квартира тоже моя.
Я – дома?!
– Как вы себя чувствуете? – Консультант убавил звук.
– Это что? – Я приподнялся на диване, повертел головой. – Я что, в Питере?
– Конечно. Вас что-то не устраивает?
– Устраивает, – я от радости не знал, что сказать. – Все кончилось, так?
– Для вас – пожалуй. Вы превосходно справились со своей задачей.
– Слава Богу! Слава Богу! – Мне хотелось встать на колени и от счастья биться лбом об пол. – А вы-то как тут очутились?
– Пришел поговорить с вами. Наверное, у вас есть ко мне вопросы.
– Погодите-ка… Я помню корабль, захваченный террористами. Я был сасовцем, мы высадились на корабле, чтобы спасти заложников. Убили террористок-смертниц. Помню яркий свет. Меня ослепило, а потом я отрубился.
– Все верно. Светозвуковая граната взорвалась у вас прямо под ногами. Вы меня хорошо видите?
– Вполне. Как я тут очутился?
– Одна из возможных концовок вашего Главного Квеста, друг мой. Теперь у вас есть выбор. Но сначала позвольте сообщить вам о вашем повышении. Вы переведены на четырнадцатый уровень. Вам присвоен титул «Странствующий рыцарь – воин Судного Дня». Вы получили по два очка в разделах «Работа в команде» и «Тайные знания». Повышен ваш навык стрельбы и умение маскироваться. Соответственно, повышена на три пункта ваша репутация.
– Постойте, вы же сказали, что игра окончена!
– Окончена. Пока. Позвольте мне все объяснить чуть позже. Сначала о призах. На этот раз вам предлагаюся деньги – две тысячи пятьсот дукатов. Второй приз – сопротивление ядам и повышенная сила, соответственно на 10 единиц. Из снаряжения на этот раз вам предлагается эльфийский ламелляр, класс брони 4, стоимость 1200 дукатов. Четвертый приз, магические способности – повышение маны на 20 пунктов.
– Я жду объяснений. Зачем мне все это, если…
– Вот, прочтите, – Консультант протянул мне сложенный вчетверо лист бумаги. – Узнаете кое-что интересное.
Я машинально развернул листок, поднес к глазам. Письмо было написано по-русски мелким убористым почерком:
Привет! Это снова я.