— Да успокой ты ее уже, — рявкнул священник. — Еще не хватало, чтобы эту полукровку кто-нибудь услышал.
— Нам повезло встретить ее, — усмехнулся один из стражей. — Развлечемся, а затем продадим. В этом месяце прибыль небольшая.
— Заткнись уже и тащи!
— Да…
Остановившись позади них, Шинри использовал свою силу. Гнев захватил все его тело. Почему похожие события сами появляются в его жизни? Почему все норовят причинить вред дорогим ему людям? Почему все они такие бесстрашные⁈
Земля перед священником задрожала. Он испугался и отступил назад, врезавшись в собственного стража. Корни устремились вверх, перекрыв единственный выход. Все сразу же обернулись.
— Ты еще кто⁈ — наставил на него страж оружие.
— Как вам вообще в голову пришло посреди дня человека из библиотеки воровать⁈ — рявкнул Морион, медленно приближаясь к толпе. Видимо, лишь священник почувствовал его магическую энергию. Даже смог определить уровень силы. Он закричал в страхе и попытался разорвать корни, но все было бесполезно.
— Она не человек, а полукровка!
— Она моя подруга, ублюдок! И разве это не нейтральный город?
— Да, но… у нее нет разрешения.
— Опять это разрешение. Сейчас я тебе его предьявлю.
Конечно же, страж побежал с оружием наперевес. Он остановился в метре и выполнил быстрый выпад. Копье проскользнуло мимо цели. Увернуться от такого вялого удара труда не составило. А вот сам Шин решил действовать наверняка. Призвав меч, он взмахнул им, а затем также спокойно пошел дальше, к остальным. Страж за ним опустился сначала на колени, а затем и вовсе рухнул на землю. Голова его откатилась в другую сторону.
— Мы ее отпустим! Только отойди! — решил вмешаться и сам священник. — Прости, мы ведь думали, что она пришла одна. Что она задумала что-то…
— Закрой рот. Ты будешь последним.
— Нет! Погоди! — на его глазах Морион убил еще троих за пару мгновений. Эти стражи ни на что не были способны. Последний выхватил нож и приставил его к горлу Моны. В мешке она ничего не видела, но холодную сталь почувствовала, отчего завизжала, дергаясь. Шинри остановился лишь на секунду и, использовав магию контроля, направился дальше к священнику. Тот, что угрожал ножом Моне, разрезал собственное горло, теперь валяясь на земле и корчась от боли в собственной луже крови.
Священник буквально вжался в эти корни. Он достал из-под мантии маленький кухонный ножичек и наставил его на парня. Руки тряслись, как и ноги. Все его тело сжалось в комок.
— Прошу… остановись… моя смерть сделает тебя врагом в нашем городе! Ты ведь этого не хочешь… правда…
— Твоя смерть ничего не изменит. Да и об этом все равно никто не узнает.
— Как же… нет… прости меня! Прости! Я больше никогда… — стоило заглянуть Шинри в глаза, как рука с ножом приблизилась к глазу. Священник заплакал, но не мог больше кричать. Он медленно протиснул лезвие в собственное глазное яблоко, захлебываясь слюнями с кровью. Магия контроля прекрасно подходила для пыток. Это Морион давно понял. Но останавливаться не хотелось. Парню нравилось наблюдать за страданиями этого подонка. Священник вытащил нож из глаза и, уже на коленях, вставил его во второй глаз.
— Вот теперь достаточно.
Контроль развеялся. Священник закричал от боли, после чего отключился из-за шока. Шинри развязал Мону и, быстро сорвав мешок с головы, сразу же закрыл ей глаза.
— Шинри… я так испугалась… что ты делаешь…
— Просто доверься мне. Не нужно тебе видеть это…
— Что ты сделал с ними? Шинри? Ты их… убил?
— Просто заставил извиниться за то, что причинили тебе боль.
Полукровка прижалась к нему, шмыгая носом. Слезинки скатывались по щекам и мужской руке. Шинри отпустил ее только когда они оказались на оживленной улице. Что произошло там, в тени города, осталось секретом ненадолго. Проходящие мимо стражи заметили белый наряд и поспешили помочь. Как итог, встретился им теперь уже слепой священник, не способный и двух слов связать.
Было решено снять комнату на ночь, а после отправиться в уже другое место. Задерживаться в этой гнилой столице не хотелось. Весь вечер Морион успокаивал Мону. Та буквально не отлипала от него и, когда настала пора спать, девушка также забралась к нему под одеяло, прижавшись своей грудью.
— Ты зачем разделась, дура? Иди к себе на кровать…
— Не хочу, — тут же ответила она, хмыкнув. — Мне… страшно…