Ее и сейчас вели: мы шли после ночного карнавала вдоль спящего моря, а с дальних скал за ней следил хищный зрачок ночного прицела. Я остановился и положил руку на плечо. О, они уже знали, что это такое! Прицел погас, тени метнулись в разные стороны, одна в грот, другая – горной кошкой по утесу.
– Опять?! – охнула Эстер.
Энергобич хлестнул раз и другой. Сделано.
– Кто в этот раз? – прошептала девушка.
Я промолчал. Энергобич – примитивное оружие. Им не разглядывают, не опознают – им режут пополам.
– Ты хоть понимаешь, что они все – мои друзья?! – потерянно сказала Эстер. – Мы с детства росли вместе!
Друзья в толкотне за власть простодушно норовили ее пристрелить, но что с того? Зато они ах какие танцоры, ох какие певцы, ух какие пловцы, А уж умницы такие, что и междометий не подберешь.
– Откуда ты свалился к нам? – горько сказала она. – Тебе хорошо, ты бездушный, и убийства – суть твоей жизни… а я? Как мне с этим жить дальше?!
Откуда я? Я смотрел в небо. Высоко над нами горели звезды. Здесь они были такими яркими, что скалы в их свете отбрасывали тень. Откуда же я? С Желтых планет, где воздух сух, где звенят над полями голоса беспечных аборигенов, готовых равно рыхлить землю и махать кинжалами? Но я – не они, да и нет их больше, Желтых планет. Но я и не Пограничник. Нет во мне того рвения, что помогает добиться теплой конуры и вкусной еды пограничника Асторы, и маяк нуль-перехода давно спрятан за ненужностью в кустарнике Белых Змей у пограничной реки… Уж конечно, я не асторянин, об этом даже предполагать несерьезно. Но кто тогда? Неужто сын той далекой, холодной моей родины, которой я и не нужен? Да и где та родина, за какими далями? Хороводом закружились видения: горящий поезд, кровавый туман, и лучистые глаза Анико – «отнеси меня во взрослую жизнь»… падающий Санго Риот и крик его «брат, помоги!»… и воины мои, мои мальчишки, да будут им пухом руины городов; и где-то совсем далеко мудрые, печальные глаза Болдуина и тихое его покаяние – «сын мой, страшную ношу даю я тебе – бессмертие»…
– Кто я? – спросил я в багровый туман. – Где я? Зачем? Куда иду я в одиночестве?
Я ждал ответа. Так должно было случиться: до какого-то момента меня несло, я бился за жизнь и за честь, и бой был смыслом жизни. Но вот меня вынесло на берег – пришло время вопросов и ответов. Отец мой, ответь!
Но я ничего не слышал. Мой мудрый учитель был далеко, за далями бесконечных пространств… или, может, в глубинах моей памяти… Я всматривался и вслушивался в напряжении всех чувств. Туман… только туман…
…Пришло ощущение теплого камня под щекой. Я перевернулся. Над головой, качаясь, плыл и звенел звездный хоровод, и высокая тоненькая девушка трясла мой пояс и разъяренно шипела на Эстер:
– Не стой скалой, год ир зёгэн! Не видишь, у него кончается энергия!
В огромных глазах девушки блестели злые слезы. Не плачь, моя ветреная подружка из школы… Правду говорят: дети вырастают незаметно…
В сердце эфемера, самой древней, коренной части города-призрака, царил полдень. Здесь, среди белокаменных особняков, жара почти не ощущалась. Могучие деревья укрывали аллеи и дорожки трепещущей тенью. В каменных ложах журчала прозрачная вода горных ручьев: проделав весь путь в подземных водоводах, она оставалась по-прежнему ледяной и чистой – и заметно охлаждала воздух.
По каменным плитам, испытавшим на себе поступь десятков поколений лордов, не спеша прогуливались двое. Они беседовали, и нежный голос девушки поражал редких встречных богатейшими переливами тембра. И только ее спутнику было не до восхищения.
– Я позвала тебя, Второй, ради информации, – сообщила ему Эстер.
Юный гераклит понимающе склонился перед ней – под прозрачным сиреневым костюмом прокатились волнами могучие мышцы. Он владел сложным искусством танца мышц, когда тело играет при каждой смене положения, и Эстер на мгновение даже залюбовалась им – но не более.
– Ты примкнул ко мне одним из первых и не прогадал, – заметила девушка. – Сейчас ты мой заместитель в ордене Гераклитов, и я во всем полагаюсь на твою верность.
– Да, – скромно согласился юноша. – Только отметь: я примкнул не одним из первых, а первым.
– Вовсе нет. Первым был тот, кого вы считали моим телохранителем.
– Ах да! Верный бойцовый пес! Но это я привел его!
– Да. Я помню. Расскажи о нем все, что знаешь. Ведь это ты привел его.
Гераклит нервозно глянул на юную красавицу. В последнее время Заря Побережий стала носить непрозрачную одежду, переняв гнусную привычку своего охранника. Но и под плотными рукавами на предплечьях девушки угадывались очертания того, что издревле называлось обручнями – стальные наручные доспехи, усеянные трехгранными шипами. Удар наотмашь такой рукой не оставлял на лице живого места. К сожалению, Эстер быстро переняла и другую привычку верного пса – бить при малейшем неповиновении и со всей дури.