Он меня все-таки поймал. Для этого профессор Нецветаев должен был подслушать разговоры командиров по закрытой связи. Как минимум.
Бородка долговязого профессора истерически подрагивала. Это он так настраивался на конструктивный диалог, надо полагать.
– Что творят ваши командиры! – обвиняющее возопил профессор. – Овощи не отгружены! Зеленные стоят в накопителях! Вы понимаете, что это такое?! Не понимаете? Так я вам скажу прямо – это сознательное разрушение биоструктур Города!
Я задумчиво изучал профессора и молчал. В своей прошлой и изрядно подзабытой жизни я бы попытался оправдываться и спорить. К счастью, зверское обучение у капитана Раскина выбило напрочь мою наивную болтливость.
Профессор осекся. Вид у меня, что ли, неласковый? А с чего бы ему быть другим?
– Командирский корпус раньше не опускался до подобной халатности, – тихо закончил профессор.
– Командиры как раз сейчас заняты этим вопросом, – решил я проинформировать профессора. – Думаю, в ближайшее время все наладится.
– А чего налаживать-то? – оживившись, завопил профессор. – Чего там налаживать-то? Загрузить в вагоны и немедленно отправить на Сортировочную! Миллионный город проглотит нашу зелень, не заметив, это же и кретину должно быть понятно!..
Я встал из-за монитора наблюдения, переместил профессора за дверь, выслушал злобное «руки уберите!» и защелкнул мембрану своего кабинета.
– Идите и отправьте! – посоветовал я. – В вагоны и на Сортировочную. Вы же у нас не кретин.
– И отправлю!
– Дерзайте. Только по старой дружбе поделюсь сведениями: не берет больше Сортировочная ваши огурцы. Надоели они там всем хуже горькой редьки. Редьку, кстати, тоже не берут – по той же причине.
То ли устал я за последнее дежурство, то ли наглое нахлебничество профессора вконец надоело, но выдал я ему напоследок все, о чем надумалось за командирскую службу по поводу депрессивных горожан, которым разве что слюни не подтираем. Ни в эпитетах, ни в громкости я себя не ограничивал. Профессор сник.
– Да, я обязан сам отрабатывать зеленый конвейер, – пробормотал он. – Я же не спорю. Я понимаю, командиры помогают мне из преданности делу Города. А как тогда ставить опыты? Как вести научную работу? Я же не смогу все сразу, ну не железный же я…
– Ведите свою работу! – отрезал я. – Только правильно ведите! Чтоб продукцию ваших зимних садов можно было реализовать везде и без проблем! Чтоб на нее спрос был! Вернется Смирнов из Сортировочной, скажу, чтоб отдал вам вашу редьку. Где хотите, там и продавайте. Все шестьдесят тонн!
– Молодой человек! – прошептал Нецветаев и страшно побледнел. – Сады растут десятки лет! Вы…
– А про промышленное садоводство вы как будто не слышали? – язвительно напомнил я. – Про однолетние плодовые культуры ничего не знаете, да?
Губы у Нецветаева задрожали.
– Я же как лучше! – сказал он, и глаза за мощными линзами очков подозрительно заблестели. – Чтоб Город в цветущих аллеях! Яблоки-апельсины, урожайность – да разве это главное?! А красота? А вечная жизнь и сила земли? Я надеялся, хоть вы меня понимаете и поддерживаете…
Профессор ушел, держась за стены. Ну вот, победил я его. Больше не станет валить на командиров свою работу. И что теперь с этой победой делать? Противное оно какое-то на вкус, это светлое будущее! Хоть бы Смирнов нашел, кому переадресовать овощной конвейер! Рудник нанес лишь первый удар, а у нас уже проблемы. Не берет Сортировочная нашу продукцию, хотя раньше все шло нарасхват. Затоварились, говорят. Ну, и мы затовариваемся соответственно. Зелень – продукт нежный. А у нас его хранить негде. Хранение в Городе не предусмотрено. И это правильно: зелень тогда полезна, когда с грядок прямо на стол. Да только если пятерка Смирнова вернется без договоров, урожай придется выкинуть на свалку. А свалки у нас тоже нет – безотходное производство в действии!
В тяжких раздумьях я и не заметил, как вышел в зеленую зону. И тут меня окликнули. Да не как обычно, а по имени-отчеству. А я их уже забывать стал, потому что среди командиров я Дед, а среди прочих не бываю.
Она стояла на гранитном валуне и внимательно глядела на меня, пряча за серьезностью смешинки в глазах. Александра Кузьмина. Саша. В чем-то розово-белом, полупрозрачном. Изящные туфельки. Причудливые огромные серьги. Браслеты. При своем немалом росте и соответственном весе сейчас она выглядела невесомой и… беззащитной?
– Здравствуй, Саша, – пробормотал я. – Удивительно выглядишь. Я что-то пропустил? Сегодня праздник?
– Вы, как всегда, весь в работе, – с непонятным чувством отметила она. – Не праздник. Вот… захотелось вас увидеть.