В современном христианстве существует представление о грядущей эпохе Духа Святого как будущем царстве всемирной церкви: это возвращает нас к Юпитеру как оплоту взглядов людей (однако, с точки зрения развития мифологии, по отношению к образу богочеловека это может быть и шагом назад — от Марса к Юпитеру). Представление о Троице, будучи наиболее глобальным, доносит до нас общую модель развития мифологии (от Водолея — к Стрельцу и к Овну) и образы главных мифологических персонажей.
Другие архетипы раскрываются не в божественных ипостасях, но в более конкретном проявлении. Так, Дева Мария, рождающая Бога от Духа Святого, выполняет преобразующую роль знака Девы: чистота исполнительского процесса этого знака подразумевает возможность воплощения. И сам образ Христа отталкивается от этого знака, наследуя момент перерождения бога небесного в бога земного.
Персоналии ветхозаветной мифологии также персонифицируют некие типические качества, являя раскрытие воли Бога через характеры определенных личностей, и их естественно соотнести со знаками Зодиака как людей, родившихся в пределах земного цикла. Поэтому в целом не составляет сложности проиллюстрировать архетипы библейскими образами, что мы и сделаем в этой главе. Здесь мы лишь кратко перечислим образы, показав, что все мифологемы содержатся в Библии, — а глубина этих архетипов, как мы надеемся, ясна читателю из предыдущих глав.
В ветхозаветной мифологии архетип Марса иллюстрирует сам Яхве — первоначально бог, ведущий войны. Потом он предстаёт покровителем своего народа, раскрывая через своих пророков функции Сатурна и Юпитера, и, наконец, вбирая в себя и функции демиурга, абстрагируется до такой степени, что даже имя его запрещается употреблять, что можно сопоставить архетипу Урана. Имя Яхве или Элохим означает "сущий бог" и этимологически связано с Илу и Аллахом, отражая первоначальное представление о боге как таковом. Правда, в отличие от Троицы, где сущность Бога очерчена в трех лицах, в Яхве они слиты: он является то как абстрактное божество, то как конкретный предводитель народа, то как судящий и карающий царь и пророк. Нерасчлененность характера Яхве составляет характерную черту мифологии евреев — народа, национальный дух которого соответствует знаку Рыб. А христианская модель Троицы предполагает разделение и одновременное наличие трёх планов существования, которое помогает христианству оторваться от жизни, превзойти её, — в то время как религия Яхве сливается с ней.
Первоначальный воинствующий образ Яхве и сильный акцент на мифологеме ОВНА (здесь можно вспомнить Нимврода и Гедеона, а также всех героев и царей, так или иначе ведущих войны) связан с тем, что евреи в ту пору были скотоводами-кочевниками. Как образ пастуха, отражающий идеализированное представление о кочевом народе, близком к естественной природе, здесь можно упомянуть образ Авеля, являющего собой по-овенски чистую и непосредственную душу, — по сравнению с коварными размышлениями Каина и его неосведомленностью о смерти, которого противопоставление Авелю также сближает с архетипом Близнецов.
Образ предводителя народа от Яхве наследуют Моисей и Иисус Навин, и впоследствии идея мессии становится точкой отсчёта христианства. Имя Иисуса Навина, точнее произносимое как бин Нун ("сын Нуна"), напоминает о египетском боге изначального океана, возвращая к архетипу Рыб. Овенская идея выхода на новый путь воплощается не только в Христе, но и во всех его земных заместителях — святых и апостолах, как их типическая черта "доброго пастыря". Наиболее ранний образ этого типа — Давид, певец-гусляр и сочинитель псалмов, второй после Саула и первый праведный царь иудеев, долгое время живший вдали от общества среди своих стад и вернувшийся к коллективной жизни уже божьим помазанником. Не случайно Христос назван "сыном Давидовым".
Среди апостолов самым ярким марсианским образом является Павел, сначала — воинствующий гонитель христиан, потом — такой же ревностный проповедник, известный распространением веры среди язычников. Первоначально Павел не входит в число двенадцати апостолов, но причисляется к ним за свои личные заслуги. Новый путь открывается Павлу при ослеплении его ярким лучом света — что раскрывает психологический смысл экзальтации Солнца в Овне. Будучи гражданином Рима и обращая язычников, Павел выходит за рамки прежнего понимания избранного народа и иудейской культуры вообще — тем, что ставит совесть выше традиционного закона: "…потому что не слушатели закона, но исполнители закона оправданы будут; ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, они сами себе закон: они показывают, что дело закона написано у них в сердцах, о чём свидетельствуют совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (Рим 2,13–15). Этими словами Павел раскрывает марсианскую возможность быть "самому себе законам", поднимая человека над общественными установлениями ради торжества закона нравственности. В посланиях Павла есть и характерный для мифологемы воина и пастыря образ выхода за пределы города: он призывает своих соотечественников "выйти за стан" ради поиска будущего (Евр 13,13).