Я уже направился было на перевязочный пункт, чтобы посмотреть на своих раненых и убитых, как меня позвал мой ординарец. Так как телефонная связь была нарушена, прикатил «кюбельваген», в котором сидел адъютант Галланда. Генерал потребовал, чтобы я прибыл к нему как можно быстрее. Он хотел услышать отчет о потерях и повреждениях и не хотел ждать, пока исправят телефон. Он также извинился за то, что нас не предупредили о налете. Бомбардировщики шли на малой высоте, и радар не засек их. В результате налет оказался неожиданным буквально для всех. Но мне от извинений лучше не стало. Я был разочарован и пошел обратно к своим людям. Мне кажется, я даже плакал, когда увидел, в каком они состоянии. Молодые парни не заслуживали этого. Телефон наконец зазвонил. Это был генерал, который сообщил, что вскоре состоится новый налет, теперь уже тяжелых бомбардировщиков. Предполагалось, что целью будет Неаполь.
Но я в этом сомневался, так как там не было никаких серьезных военных объектов, если только они не хотели атаковать порт. Он сказал, что у нас нет способа перехватить их по пути к цели, но мы можем поймать их на обратном пути. Тогда я спросил, знает ли он, какой путь выберет противник. Он ответил, что не знает, но нас наведут на вражеский строй, когда мы взлетим. И как только мы закрыли кабины, нам передали по радио, что целью стали корабли в Мессинском проливе. Я был отмщен.
Это была наша морская линия перевозок, по ней поступали нужные нам топливо, солдаты, боеприпасы. Разумеется, выбор противника был вполне логичен. Я знал, что у бомбардировщиков будет лишь один обратный маршрут в Ливию. Я отметил его на своей карте. Когда мы поднялись в воздух, соединение бомбардировщиков уже возвращалось в Северную Африку. Мы знали, что они вылетели либо из Алжира, либо из Бенгази. Чтобы укрыться от наших радаров, они опустились к самой воде, намереваясь атаковать корабли с бреющего полета. На обратном пути они тоже оставались на минимальной высоте. Самолеты летели менее чем в 10 метрах над волнами. Мы получали донесения от кораблей и береговых наблюдателей.
У меня в шлемофоне затрещали сообщения. Союзники атаковали порт Мессины, и по радио объявили общую тревогу. Я подтвердил и переключился на канал связи со своими летчиками. Я отдал приказ взлетать. Оглядевшись, я увидел дымящиеся, горящие и разбитые истребители, палатки импровизированного госпиталя и подумал о письмах, которые придется писать женам, матерям и детям погибших. На минуту я забылся, но потом увидел зеленую ракеты и резко двинул сектор газа.
Я отпустил тормоза и начал набирать скорость, затем оторвался от земли и увидел, как мои ведомые Штраден и Бахман тоже взлетели. Я заметил, как они пристраиваются ко мне сзади и взлетают остальные истребители. Я попытался прикинуть, сколько же человек погибнет. Но затем я отогнал эти мысли и сосредоточился на задании. У меня по-прежнему болело все тело, после бомбежки оно превратилось в один огромный синяк. Тогда Ларсен сломал ребро, а Бахман получил сотрясение. Смогли взлететь лишь около 20 истребителей моей эскадры, а всего в Сицилии находились около сотни. Нас направили в район между Сицилией и Сардинией. Остальные группы тоже взлетели на перехват, поэтому в воздухе оказались около 80 истребителей. Мы пролетели над горой Эриче.
До вылета я сказал своим пилотам, что атаковать будем шеренгой, фалангой звеньев. Это позволит сосредоточить максимум сил, а замыкающие смогут атаковать отставших. Таков был предварительный план. Но тут меня по радио вызвал генерал, который дал наводку на цель по координатной сетке. Мой позывной был «Одиссей», что звучало нехорошо, учитывая его бесконечные странствия. Я передал координаты своим пилотам и приказал следовать за мной.
Примерно через 10 минут полета мы их увидели. По моим прикидкам там было более сотни истребителей. Для этого мне пришлось положить самолет на крыло, так как мы летели на высоте около 3000 метров. Мне передали, что я должен командовать общей атакой всех поднятых истребителей. Противник шел на высоте около 5000 метров. Я приказал летчикам соблюдать радиомолчание. К этому времени мой подвесной бак был почти пуст, и мне пришлось переключиться на внутренние баки.
Прошел примерно час, но никого не было видно. Я уже начал надеяться, что мы проскочим мимо бомбардировщиков, так как у нас не было службы спасения на море, а мы летели на одномоторных истребителях. Видимость была не самой лучшей из-за плотной дымки, и я не мог видеть всех своих летчиков. Я видел звено обер-лейтенанта Фрейбурга и никого более. Я снизился до 3000 метров, чтобы попытаться увидеть хоть что-то, но не рискнул пользоваться радио. Они все были где-то там, в дымке.