— Что это, дедушка? — показывая на покрытое ржавчиной железко, спросила она.
Рустем повертел наконечник в руке и посмотрел на внучку.
— Это обломок стрелы, — произнёс он, продолжая разглядывать находку.
За чаем Рустем рассказывал:
— В детстве я слышал от стариков, что в далёкие времена эта местность была населена татарскими племенами. Несколько позже появились непрошенные гости — калмыки. Они построили здесь каменные дамбы, сторожевые вышки и городища. Вот на этих двух сопках до сих пор имеются сторожевые вышки калмыков. — Рука Рустема протянулась по направлению видневшихся сопок.
…К вечеру, проехав вброд Сару, наши спутники оказались в небольшом междугорье, которое постепенно расширяясь, переходило в широчайшее плато. Поднявшись на него, они увидели табун лошадей и юрту Газеза. Навстречу Рустему и Асыл мчался всадник. Приглядевшись к нему, Рустем узнал Диму. Лет четырнадцати крепыш круто осадил коня и крикнул радостно:
— Дедушка Рустем! Ассаляу-маликум![6]
— Селям! — ответил старик.
По его лицу пробежала довольная улыбка. — А это моя внучка — показал он взглядом, на сидевшую сзади Асыл.
— Асыл? — спросил Дима старика.
— Да.
— Ну, здравствуй! — Дима поправил съехавшую на затылок фуражку. — Так вот ты какая, — удивлённо протянул он. — А я думал, что ты и верхом-то не умеешь ездить. Гимназистка. Чики-брики. Мне дедушка Рустем говорил, что ты на музыке играешь?
— Не на музыке, а на музыкальном инструменте, — поправила его Асыл. — У вас здесь нет пианино? — лукаво спросила она.
— Нет, зато у Газеза есть кобыз[7], получше твоего пианино. Что там, — махнул рукой Дима, — трень-брень, а тут, как заиграет Газез, собаки и те воют.
Бойкие, озорные глаза меркуловского батрачонка, вздёрнутый нос, вся его фигура, точно слитая с конём, говорили о смелом и решительном характере. Проезжая мимо табуна, Асыл заметила, как из-за бугра, недалеко от юрты, выскочила большая лохматая собака-овчарка и, заливаясь лаем, кинулась на Кельтира, но узнав его, стремительно повернула оскаленную морду к Кекжалу. Ощетинив шерсть, злобно рыча, собаки, казалось, вот-вот вцепятся друг в друга. Одновременно прозвучали голоса Асыл и Димы:
— Нельзя!
Бербасар, так звали овчарку Газеза, оглядываясь на своего противника, не спеша отошёл от Кекжала и вернулся к табуну.
Через час возле юрты пылал костёр. Газез с женой готовили для дорогих гостей бесбармак. Сын Газеза, Асат — одногодок Димы, толстый и неторопливый мальчик, показывал ребятам новые ловушки на сусликов, которые научил его делать отец.
ГЛАВА 7
На следующее утро, когда Рустем с помощью Газеза и его жены Жамила́ ставил себе юрту, ребята пошли на рыбалку. Спустившись с плоскогорья, они направились к речной заводи. В стороне от них, высматривая добычу, бежали теперь неразлучные Кельтир и Кекжал.
Утро выдалось тихое, ясное. Солнце ласково грело степь, убаюкивало травы: сизый полынник, верблюжью колючку и яркозелёный типчак. Дорогу порой перелетали стайки сереньких птичек. Из старых зарослей ковыля поднимались жаворонки.
Закинув длинные удилища на плечо, оживлённо разговаривая, ребята прошли междугорье, и вскоре перед ними заблестели воды Сары-Тургая.
— Асыл, давай споём песню, — посмотрев на шагавшую рядом девочку, предложил Дима.
— Давай, — согласилась та. — Какую будем петь?
— «Песнь о вещем Олеге» ты знаешь?
— Знаю.
— Асат подпоёт. Он русских песен не знает, — в голосе Димы прозвучало сожаление.
— Ну, что молчишь? Давай начинай, — видя, что Дима медлит с песней, улыбнулась Асыл.
Откинув голову, мальчик запел:
Асыл подхватила звонко:
В песню влился голос Асата.
— Асыл, а что такое «вещий»? — неожиданно оборвав песню, спросил Дима девочку.
— Да подожди ты тянуть, — толкнул он локтем Асата, который напевал казахскую песню на мотив «Олега».
— Вещий это значит мудрый, знающий будущее, — ответила Асыл.
— А хозары? — продолжал расспрашивать Дима.
— Хозары — народ, живущий в далёкие времена в южной России.
— А-а, — удовлетворённо произнёс Дима. — А обрёк?
— Обрёк, обрёк — забыла, — призналась она. — А ты разве не учился? — повернулась Асыл к своему новому товарищу.