В 1873 году, после реставрации династии Мэйдзи, для рода Эндо, как и для прочих самураев, лишенных всех прав, настали тяжелые времена. Впрочем, предки подполковника пользовались милостями при дворе и сохранили имения близ Киото. Их положение еще более упрочилось в 1903 году, когда император пожаловал прадеду Сусаку титул маркиза и послал его представлять свою особу на коронации короля Сиама Рамы IV.
Сейчас, разглядывая сидевшего напротив подполковника, Брент невольно поражался его огромным, по японским меркам, габаритам: ростом он был не меньше шести футов, а весил фунтов двести. У него были молодо блестевшие черные волосы, чистая кожа, живые глаза, а точно определить его возраст Брент затруднялся. На вид ему можно было дать лет тридцать пять, но жесткие, глубокие складки, тянувшиеся от носа к углам рта, и морщины у глаз заставляли набросить еще лет пять. Широкоплечий, с бычьей шеей, он двигался с упругостью тренированного атлета, и в глазах у него постоянно тлел недобрый огонек, разгоравшийся ярче всякий раз, когда он с затаенным вызовом взглядывал на Брента. Американец не доверял ему и ждал от него беды.
Место представителя ЦРУ пустовало - Джейсона Кинга отозвали в Вашингтон, а его преемник, который, по расчетам, два часа назад должен был приземлиться в Токийском международном аэропорту, еще не прибыл на корабль. Он вез с собой предназначенный для Брента новейший дешифратор и сведения о последних перемещениях арабской авиации и флота, а также данные о готовящихся террористических акциях. Представителя ЦРУ никто не знал. Было лишь известно его имя - Дэйл Макинтайр. Его поджидали с нетерпением, и Брент, поглядывая на пустой стул, беспокойно ерзал и сжимал пальцами голову - она болела так сильно, что он едва удерживался от стонов.
Представитель израильской разведслужбы полковник Ирвинг Бернштейн, как всегда в защитном, под цвет пустыни, комбинезоне, расположился рядом с пустовавшим стулом своего будущего коллеги, выделяясь среди чисто выбритых офицеров аккуратно подстриженными усами и выхоленной остроконечной бородкой. Его сухощавая и жилистая фигура свидетельствовала о незаурядной физической силе, закатанный рукав комбинезона открывал голубоватые цифры татуировки. "Это так, на всякий случай, чтоб не забывал про Освенцим", спокойно отвечал он, когда кто-нибудь по наивности спрашивал, что это за цифры. Бернштейн был прикомандирован к штабу адмирала Фудзиты два года назад, перед средиземноморским походом "Йонаги" и боями на севере Африки.
Фудзита метнул через стол раздраженный взгляд туда, где должен был сидеть опаздывающий Макинтайр, беспокойно забарабанил пальцами по столу, и в салоне сразу стало тихо. Адмирал кивнул Мацухаре. Тот поднялся, заглянул в свои записи.
- Все эскадрильи укомплектованы по штатам военного времени. Истребители переоборудованы новыми моторами "Сакаэ" по две тысячи лошадиных сил. Можем поднять в воздух пятьдесят пять "Зеро". - Он поднял глаза, на мгновение стиснул челюсти и продолжил совсем другим тоном: - Но тридцать четыре моих летчика - зеленые новички, их еще нужно долго натаскивать.
- Но ведь вы постоянно проводили учебные полеты в международном аэропорту и на базе в Цутиуре, - сказал Фудзита.
- Проводил, - согласился Мацухара. - Беда в том, что моих офицеров "ставили на крыло" на реактивных самолетах, они еще не очень чувствуют поршневой двигатель и пропеллер.
- Не потеряли бы столько людей - не потребовалось бы учить новичков, заметил подполковник Эндо.
В рубке установилась мертвая тишина. Все повернулись к Йоси, и Брент увидел, как по лицу Фудзиты тенью скользнула довольная усмешка. Глаза Йоси налились кровью.
- Никто не скорбит о потерях больше, чем я, - медленно, подрагивающим от сдерживаемой ярости голосом ответил он. - А ваша сухопутная реплика оскорбляет память отличных пилотов.
- Шестерых отличных пилотов, если не ошибаюсь? - уточнил Эндо, на плоском лице которого не отразилось никаких чувств.
Брент знал, что подполковник Эндо, как и многие другие летчики последнего набора, считает, что Мацухара слишком стар для должности командира БЧ авиации. Эти мысли, очевидно, внушил своему преемнику подполковник Тасиро Окума, вернувшийся в Силы самообороны. Он питал к Мацухаре нескрываемую неприязнь, завидовал ему, и за время его недолгой службы на "Йонаге" дело у них не раз доходило до открытых столкновений. Уверен был Брент и в том, что, если бы не рейд на северокорейский аэродром, когда истребители Мацухары прикрывали торпедоносцев Окумы, оба летчика выяснили бы отношения с оружием в руках в судовом храме, отведенном по приказу адмирала для поединков.
- Если у вас есть претензии по тому, как я командую своими людьми и готовлю их к полетам, то я буду счастлив встретиться с вами с глазу на глаз в храме...
- Отставить! - крикнул Фудзита. - Сначала надо встретиться с головорезами полковника Каддафи.
Однако Йоси не унялся и с необычным для себя жаром воскликнул:
- Вы не имеете права, господин адмирал, запрещать самураю...
Фудзита медленно поднялся с кресла и выпрямился во весь свой карликовый рост. Голос его вдруг стал гулким и раскатистым, словно исходил не из тщедушного тела, а из глубокой пещеры. Бренту на миг почудилось, что адмирал чуть ли не задевает головой верхнюю переборку салона.
- Подполковник Мацухара, - сказал он. - Попрошу впредь не указывать мне, на что я имею право, а на что - нет, что я могу и чего не могу запрещать.
- Он оскорбил меня и моих летчиков!.. - ощетинился Йоси.
- Нет! Память погибших для меня священна, а вот кое с кем из живых я... - мгновенно отреагировал Эндо.
- Еще раз приказываю прекратить! - выкрикнул адмирал. - Приберегите свой боевой задор для арабов. Как, когда и где вам получить удовлетворение, решать буду я! Доложите, подполковник, о боевом воздушном патрулировании.
Йоси глубоко вздохнул, справился с собой и ответил:
- Как и раньше, господин адмирал, шесть истребителей постоянно барражируют над Токийским аэропортом, шесть готовы подняться в воздух. Никто не осмелится войти в зону "Йонаги".
- Хорошо, - сказал адмирал и повернулся к Эндо.
Командир группы торпедоносцев доложил, что в строю находятся пятьдесят четыре машины, еще двенадцать ремонтируются. Три получили в небе над Кореей такие серьезные повреждения, что годятся теперь только на запчасти.