- Ну, не совсем... - сказал Уильямс. - Скоро получим новый ГАС и радар. Даже РЭБ у нас будет.
- И с Женевой согласовано?
- Все согласовано, сэр, все улажено.
- Ну, раз об этом шла речь на переговорах, - заметил Бернштейн, - то русские узнают, каково истинное назначение "Блэкфина". А когда узнают, ТАСС, "Правда" и "Известия" раструбят об этом на весь мир. Это я вам гарантирую.
- Вы не совсем правы, полковник, - ответил Уильямс. - ВМС США привели в порядок и поставили в строй еще шесть таких лодок - шесть музейных экспонатов. Спутники все уничтожены, самолетов АВАКС катастрофически не хватает, а флот не может без разведки. Эти динозавры вполне способны вести патрулирование и обходятся несравненно дешевле, чем ПЛАРБы, из которых каждый тянет на миллиард. Вот и договорились, что старые субмарины можно будет оборудовать новейшими гидролокаторами и радиопеленгаторами. Русские делают то же самое со своими "Виски" и "Зулусами". Баш на баш. - Он сверкнул белыми зубами. - Под этим соусом наш "Блэкфин" и проскочит. Русские ничего не заподозрят.
Адмирал, пребывавший в приподнятом настроении, одобрительно хмыкнул, но Брента монолог Уильямса не убедил, да и Бернштейн, хоть и промолчал, был настроен явно скептически.
Через люк четверо офицеров по вертикальному трапу стали спускаться в центральный пост, и запах, слабо угадывавшийся в рубке, здесь ударил Бренту в ноздри, заставив сморщиться. Смесь дизельного масла и человеческого пота - густой и малоприятный аромат, присущий всем дизель-электрическим лодкам. То ли еще будет, когда лодка выйдет в море, когда урежут суточный рацион воды, когда начнутся дальний поход и срочные погружения?!
Сойдя с последней ступеньки, он оказался в отсеке, который был примерно вдвое больше ГКП. Помимо тех же приборов, что и наверху, здесь было еще больше панелей и пультов, а по верхней переборке шли, перекрещиваясь, трубы. Четверо матросов, склоненных над экранами, вытянулись при появлении офицеров.
- Вольно! Продолжать, - сказал Аллен, и вахта вернулась к своим занятиям.
Количество ярко надраенных переключателей, тумблеров, рычажков и рукояток ошеломило Брента. Если ГКП был мозгом "Блэкфина", то здесь билось его сердце. Он увидел пульты управления энергетической установкой, подачей топлива, ряды вольтметров, омметров, тахометров, рычагов, кранов, колес на кривошипах и почувствовал, что голова у него идет кругом. По сравнению с атомными ракетоносцами типа "Лафайетт", на которых он проходил мореходную практику, это был другой мир.
Полковник Бернштейн испытывал, казалось, еще большую растерянность, разглядывая два больших колеса с рукоятками, установленных под рядами лампочек и манометров.
- Это пост погружения и всплытия, - пришел ему на помощь Аллен. Офицер, отвечающий за эти операции, стоит там, где сейчас находитесь вы. Два этих штурвала управляют носовыми и кормовыми горизонтальными рулями. При погружении носовые рули преодолевают то, что мы называем "положительной плавучестью", и лодка уходит под воду. - Он взялся за лакированную деревянную ручку на штурвале. - Оператор по приборам следит за глубиной погружения и рулями удерживает лодку на нужной глубине.
- Как в самолете, - заметил Бернштейн.
- Вот именно: тот же принцип. - Аллен взялся за второй штурвал. - А рулевой-горизонтальщик на кормовых рулях следит за креном: его задача держать ровный киль. - Он показал на ряды лампочек. - А это индикаторы поступления забортной воды, видите - красные и зеленые. В наше время эта система называлась "рождественская елка", - добавил он с улыбкой.
- Она и сейчас так называется, - сказал Уильямс и по знаку адмирала повел гостей дальше.
Миновав склоненных над приборами матросов, они оказались перед гальюном, подобно которому Брент еще не видел. Задняя стена этой стальной каморки повторяла изгиб корпуса и была буквально усеяна россыпью кранов и вентилей. Заметив, как Бернштейн в недоумении широко раскрыл глаза, негр улыбнулся:
- Да, у нас так. Повернете не то колесико - и дерьмо зальет и верхнюю переборку, и палубу, и все вокруг ярдов на десять.
- Позвольте, а зачем здесь огнетушитель? - воскликнул Бернштейн, разглядывая висевший на переборке у гальюна красный цилиндр с обычным воронкоообразным наконечником и черными буквами "Двуокись углерода" на боку.
- Видите ли, полковник, наш кок иногда готовит мексиканские блюда, а от них кое у кого, сами понимаете... - очень серьезно принялся объяснять Уильямс.
Общий смех не дал ему договорить, Бернштейн, покраснев, растерянно оглянулся по сторонам и наконец тоже рассмеялся, хотя Брент не был уверен, что он оценил и понял смысл шутки.
Шагнув через высокий комингс водонепроницаемой переборки, они оказались в коридоре, стены которого поблескивали нержавеющей сталью, а по обе стороны тянулись ряды задернутых портьерами дверей. На официальном языке этот осек назывался "жилым помещением офицерского состава".
- Я не вижу аккумуляторных батарей, - не унимался любознательный Бернштейн.
- Вы проходите над ними, - объяснил Уильямс. - Носовые батареи как раз в этом месте под палубой.
- Если память мне не изменяет, сто двадцать шесть элементов на носу и столько же в кормовых батареях? - уточнил Аллен.
- У вас отличная память, сэр, - кивнул Уильямс. - Шесть рядов по двадцати одному элементу в каждом. Ширина - двадцать один дюйм, длина пятнадцать, высота - сорок пять. Каждый весит тысячу шестьсот пятьдесят фунтов.
- Однако! - присвистнул Бернштейн.
- Да, полковник, - сказал Аллен. - Лодка - вещь увесистая.
Уильямс, подойдя к двери, отдернул портьеру, и они вошли в кают-компанию - небольшое, футов десять на двенадцать, помещение с привинченным посередине столом, окруженным - ради экономии места - не стульями, а скамейками и встроенным в стальную стену над раковиной умывальника маленьким холодильником. Задернутый портьерой выход вел на камбуз. Над умывальником висели два шкафа, и на маленьком письменном столике лежало несколько экземпляров "Спорте Иллюстрейтед". На верхней переборке, как всегда расчерченной на сектора проводами, кабелями, трубами, висели динамик, бездействующий вентилятор и две лампы.
Вытянувшись, их появления ожидали два офицера. Первый, среднего роста старший лейтенант лет тридцати, шагнул вперед. Его отливающие серебром белокурые волосы напомнили Бренту морской песок под утренним солнцем, сине-зеленые глаза смотрели умно и приветливо.