- В пятницу вечером, Брент.
- Если не будет складываться, я позвоню.
- Сделай так, чтобы сложилось.
- Сделаю. Постараюсь. - Брент видел, что к нему уже приближаются Уильямс и Бернштейн. - Мне пора идти.
- Я соскучилась, Брент. Я все время о тебе думаю.
- А я - о тебе.
- В пятницу.
- В пятницу, даже если мне придется удрать с лодки. К черту войну, и ООН - туда же.
Они одновременно и неохотно повесили трубки.
Отель "Оукмонт", судя по всему, был построен на рубеже веков и тогда же забыт: казалось, в него с тех самых пор не ступала нога маляра, плотника, паркетчика и - как Брент убедился чуть позже - водопроводчика. Семнадцатиэтажное здание было сложено из необожженного кирпича и так просело, что засохшая полоска раствора между рядами кладки представляла собой волнообразную линию, будто Нью-Йорк стоит в сейсмоопасной зоне.
- О Господи! - сказал Брент, входя в обшарпанный холл. - Какая седая старина! Не удивлюсь, когда выяснится, что здесь останавливался Джордж Вашингтон.
- Вэлли-Форж показался бы дворцом рядом с этим, - фыркнул Уильямс.
Они прошли мимо нескольких ветхих и колченогих кожаных диванов, два из которых были заняты крепко спавшими личностями весьма подозрительного вида. К вытянутой ноге одной личности была привязана тележка из супермаркета, наполненная разнообразным старым хламом.
- У нас такого нет, - сказал потрясенный Бернштейн.
- Неустанно твердим самим себе и всему миру: "Мы - богатейшая страна", а таких бродяг - тысячи в одном Нью-Йорке, - с горечью сказал Уильямс, направляясь к стойке портье. - Никакой сегрегации, - саркастически добавил он, заметив, что один из спящих оборванцев - негр.
Стали искать ночного портье, и Брент наконец обнаружил его за допотопным коммутатором - он рассматривал замусоленный номер иллюстрированного журнала и потягивал вино. Бутылка дешевого бургундского стояла перед ним на столе. Уильямс хлопнул ладонью по стойке, и портье плешивый и истощенный старик, заменивший, похоже, все нужные организму питательные вещества одной винной глюкозой, - поднял голову, вскочил и с заискивающей улыбкой поспешил на зов. У него было нездорово бледное, словно измятое, лицо в морщинах, воспаленные белки глаз в кровяных прожилках, сутулая спина.
- Добрый вечер, джентльмены, - дохнув густым винным перегаром, сипло произнес он с неожиданно интеллигентной интонацией. - Вы решили почтить наш отель своим вниманием?
- Да. Решили почтить. У нас заказаны три номера на фамилию "Аллен".
Портье принялся водить пальцем по строчкам регистрационной книги:
- Вот, нашел! Для мистера Марка Аллена... Вот... "Профайл Боут Уоркс" забронировало два номера.
- Три, - сказал Уильямс.
Старик испуганно поглядел на него:
- Заказаны один двухместный номер и один одноместный рядом, - голос его дрожал. - Простите, сэр. Больше свободных мест у нас нет. Еще раз простите. Мне очень, очень жаль, что вышло такое недоразумение.
Уильямс взглянул на Брента:
- Что ж, делать нечего: полковник, как старший по званию, займет одиночный, а тебе уж придется терпеть мое общество. Согласен?
Бернштейн и Брент кивнули, подхватили свои ранцы и следом за Уильямсом направились к лифту, выглядевшему точь-в-точь как клетка для канарейки футов шести ростом.
- "Свободных мест нет", - передразнил израильтянин.
- Можно подумать, весь бомонд сюда слетелся, - поддержал его Брент.
- Почище "Хилтона", - сказал Уильямс, открывая стальную решетчатую дверь.
Все молча вошли в лифт.
В просторном номере с двумя большими окнами стояли две застеленные кровати и прикроватный столик красного дерева с массивной лампой под гигантским абажуром, похожим на дамскую шляпу, модную в весенний сезон 1909 года. Выключатели были круглые и не нажимались, а поворачивались. Широкие шашки дубового паркета посередине комнаты были закрыты истертым ковров. В большой ванной комнате стояли умывальник с двумя облупленными кранами и ванна викторианской эпохи - исполинских размеров и на четырех чугунных ногах. Бачок унитаза - чудо инженерной мысли прошлого века находился вверху, и от него спускалась цепочка с массивной ручкой. Когда Брент дернул за нее, поток воды хлынул с таким напором, что стены уборной заходили ходуном. Незамедлительно выяснилось, что дверь ванной не запирается, и все вообще было покореженное, изношенное, покосившееся, шаткое - ни одного прямого угла.
- Наконец-то мы дома, - сказал Уильямс, швыряя на кровать свой тощий ранец.
- Видали мы дома и получше, - мрачно отозвался Брент.
- Ты есть хочешь?
- Вроде бы нет. В самолете кормили, а вернее - недотравили какой-то гадостью.
Уильямс кивнул:
- Я тоже успел перекусить как раз перед вашим появлением. - Он полез в ранец и выудил оттуда полдюжины сандвичей. - Пабло Фортуне позаботился. Думаю, это лучше, чем искать какую-нибудь забегаловку по соседству. Тем более что адмирал перевел нас, можно сказать, на казарменное положение.
Эти слова болезненно напомнили Бренту недавний разговор с Дэйл.
- Но я припас кое-что, чтобы было не так скучно, - плутовато улыбнулся негр и достал бутылку "Хейг энд Хейг", а когда Брент удивленно поднял брови, пояснил: - Адмирал велел вылить все спиртное за борт?
- Я его понял именно в этом смысле, - рассмеялся Брент.
- Но он, конечно, имел в виду все, что имелось в кают-компании. А это из моего холодильника.
Смеясь, они подошли к окну, перед которым стоял стол с графином и двумя стаканами. Наполнив их до половины, Уильямс сказал:
- Схожу позову полковника, - и в голосе его прозвучала сердечность, о которой Брент даже не подозревал.
Но он покачал головой:
- Не стоит. Он сказал, что валится с ног от усталости и сейчас же ляжет спать.
- Ладно. За "Блэкфин"! Зови меня Реджи.
- За "Блэкфин"! - он поднял свой стакан и выпил. - Я совсем не знаю этот тип - "эскадренная лодка".
- Ты специалист по связи, кажется?
- Считаюсь.
- А в курсе насчет переговоров в духе "гласности"?
Брент пожал плечами:
- Только то, что доходило до "Йонаги".
Уильямс допил и сейчас же налил еще:
- Но про новую русскую игрушку ты слышал - бомбомет, который кидает глубинные бомбы на шесть тысяч метров?
- Слышал, - кивнул Брент. - Шестиствольная пусковая установка, бьет трехсотмиллиметровыми на шесть тысяч метров перед кораблем.