- А египтян и иорданцев?
- Тоже. Но они уже примкнули к коалиции.
- Мне показалось, что Розенкранц действовал с намерением произвести впечатление на представителя Хомейни, - устремив глаза вверх, сказал Брент.
- Верно, - поддержал его Уильямс. - Он хотел спровоцировать нас и показать иранцу: вот, мол, разве можно иметь с такими дикарями, с нами то есть, дело?
- Да, конечно, это была провокация, - сказал Бернштейн.
- И она удалась, - продолжал Брент. - Иран подцепили на крючок. Каддафи может теперь смело рассчитывать на аятоллу.
- Согласен, - сказал Бернштейн. - С вашего разрешения, адмирал, пойду писать донесение в наше посольство. Они попросили представить подробный отчет об этой встрече.
- Вы получите новое назначение, полковник? - спросил Аллен.
- Нет, я вернусь на "Йонагу" и сменю Маршалла Каца. Адмирал Фудзита попросил мое начальство прислать меня в его распоряжение.
- Ну, значит, это дело решенное: адмирал не привык к отказам, - сказал Аллен, и сдержанный смешок прошел по кают-компании, немного разрядив тягостно-напряженную атмосферу. - Ну а нам, грешным, надо форсировать подготовку лодки. Уже не вызывает сомнения, что придется иметь дело с могучей коалицией. Мистер Уильямс, "Блэкфин" не упоминался на этой встрече?
- Нет, сэр, но, может быть, эта тема обсуждалась, пока я был в нокауте.
Все рассмеялись.
- Нет, сэр, ни единого слова о лодке сказано не было, - сказал Брент.
- Вот и отлично.
Брент решился задать вопрос, тревоживший всех:
- Сэр, мы пойдем через Панамский канал?
- Конечно. У нас слишком мало времени, чтобы огибать мыс Горн.
- За нами будут следить, сэр, - с сомнением качнул головой Брент. - Они знают, что мы двинемся отсюда, войдем в канал и из него - в Тихий океан.
- Ну и пусть следят. Я надеюсь, они купятся на историю лодки-экспоната, которую перегоняют в японский музей. А не купятся - плевать! - Он хлопнул ладонью по столу. - Тех, кто попытается задержать нас, будем топить!
Поднялся общий одобрительный шум. Брент с трудом удержался, чтобы не крикнуть "Банзай!". Несомненно, Аллен многому научился у адмирала Фудзиты - таким вот, например, энергичным концовкам.
- Завтра, - продолжал Марк Аллен, - проведем учения. Походная вахта, посты по боевому расписанию, артиллерийская тревога, уход от столкновения, отработка срочного погружения, атака в погруженном состоянии и, если успеем, - в надводном. Напоминаю, хотя вы вряд ли это забыли: завтра вечером "вахта левого борта" увольняется на берег. Только офицеры. "Правый борт" - в воскресенье. А команду - опять же повахтенно - отпустим в город на будущей неделе. - Раздался одобрительный шум. - Если вопросов нет, все свободны.
Офицеры потянулись к двери.
- ...Кэддингтон, сто шестьдесят, - назвал адрес Брент, откидываясь на сиденье.
Таксист кивнул и рванул машину с места: ею точно выстрелили из катапульты, и она понеслась по Вестсайдскому хайвею к югу.
- Это Гринвич Вилледж?
- Нет, лейтенант: сейчас это место называется "треугольник у канала". Это к югу от "маленькой Италии".
Брент, которому это ничего не говорило, только пожал плечами и сжал зубы: таксист на бешеной скорости пронесся по Вестсайд-хайвей и через несколько секунд уже сворачивал с магистрали на Кэнел-стрит. Потом взял южнее, и они оказались в квартале, густо застроенном очень старыми кирпичными домами.
- Боже, мы приехали в прошлый век, - вырвалось у Брента.
Таксист рассмеялся, не снижая скорости, объехал загораживавший путь автобус и свернул на Вэйрик-стрит, по обе стороны которой тоже тянулись ряды темных и угрюмых домов.
- Бери выше, лейтенант: кое-кому из этих стариков - за двести лет, показал на них таксист. - Когда-то здесь была сосредоточена вся торговля мясом - и оптовые рынки, и хладобойня, и просто мясные лавки. Вон, видишь, - он ткнул пальцем в сторону высокого дома с окнами только на последнем, восьмом этаже, - там и сейчас какая-то продуктовая фирма. Всякому понятно: раз окна не пробили во всем доме, - значит, так и остался домик офисом или складом.
- Но вон в тех вроде люди живут?
- Там-то? Там - да. Здоровенные квартирки, идут по миллиону и больше, не прикасаясь к тормозам, он с ревом и визгом покрышек срезал угол, выровнял машину и понесся дальше.
Брент почувствовал, как из желудка к стиснутым зубам поднимается кислая волна тошноты:
- Слушай, чего ты несешься как угорелый? Я никуда не спешу. Дай еще пожить немножко.
- Извини, лейтенант, поедем, если хочешь, помедленнее. Но разве это называется "несешься"? Тут не разгонишься - на каждом углу "коп" стоит.
- Тебе-то чего их бояться: они тебя не то что остановить - увидеть не смогут. Тебя ловить - все равно что снаряд фугасный, разницы никакой.
Таксист засмеялся и сбавил скорость. Брент, разглядывая старинные дома, сохранившие широкие въезды для погрузки и разгрузки и массивные двери холодильных камер-ледников, сказал:
- Так, говоришь, по миллиону и больше?
- Этот квартал - не из дешевых, - снова засмеялся таксист. Он яростно выкрутил руль, притирая автомобиль к обочине напротив мрачного шестиэтажного кирпичного дома, вдавил педаль тормоза в пол и еще футов двадцать шел юзом. - Приехали! Кэддингтон, сто шестьдесят!
Вылезая из машины, Брент мысленно вознес хвалу Господу Богу, богине Аматэрасу и всем ками, какие только вспомнились ему в эту минуту.
Дэйл услышала, как пронзительно, словно подвергшаяся нападению женщина, завизжали за окном тормоза. Она выглянула с шестого этажа и увидела внизу рослую фигуру Брента, выпрыгивавшего из такси. "Ему не терпится", сказала она сама себе.
Она торопливо подошла к большому зеркалу в гостиной и, переставив поближе торшер, стала пытливо всматриваться в свое отражение, окинула взглядом затянутую в тугие атласные брючки и белую блузку фигуру, быстрыми движениями поправила длинные золотистые волосы, придвинулась вплотную к стеклу. Нет, даже в этом беспощадно ярком свете не заметны были складки на шее, не отвисали ни щеки, ни груди. И все же видно было - видно ей, видно всем и каждому, - сколько ей лет: "гусиные лапки" протянулись от углов глаз. Она чуть натянула кожу, но морщинки не исчезли, а лишь изменили расположение. Как и всем красивым женщинам, годы внушали ужас Дэйл Макинтайр. Она убавила свет до предела - и морщины стали не так заметны. "Так-то лучше", - пробормотала она.