- Отлично. Центральный! Лейтенант Уильямс! Что у вас?
После небольшой заминки раздался голос старшего помощника:
- Все посты работают нормально.
Бешеная скачка ко всеобщему облегчению прекратилась.
- Я бы посоветовал, сэр, сейчас подзаняться с командой, - сказал Джордан.
- Верно, - Аллен повернулся к Бренту. - Сейчас будем отрабатывать атаки и тревоги до посинения. И разумеется, борьба за живучесть корабля - пожар, пробоина, аварии, отказы и все прочее.
- Всплытие-погружение тоже, сэр?
- Да, но "всухую": цистерны продувать не будем.
- Правильное решение, сэр, - одобрил Джордан.
И битых четыре часа команду мучили учебными тревогами, снова и снова отрабатывая последовательность действий и доводя их до автоматизма. Аллен и Джордан оставили Брента на мостике, потом он спустился на свой пост, а его место по очереди занимали другие офицеры. Аллен и Джордан методично и скрупулезно следили за работой каждого боевого поста, давали "вводные", что-то занося в черные записные книжечки. Наконец, когда солнце покатилось за горизонт, а экипаж находился при последнем издыхании, адмирал снова вышел на мостик и повернул лодку к дому.
- Милый, прости... Сегодня мы не сможем с тобой увидеться...
Брент до боли стиснул телефонную трубку.
- Почему, Дэйл? Что случилось?
- Меня вызывают в Вашингтон. Срочно. Лечу ближайшим рейсом.
- А когда вернешься?
- Не знаю... Не знаю! - голос ее дрогнул.
- Но контора твоя - в Нью-Йорке?
- Да, Брент.
- Значит, вернешься.
- Вернусь... А когда - неизвестно.
Брент стукнул кулаком по ящику таксофона.
- Мы скоро уходим...
- Да, Брент...
- Напиши мне или дай радиограмму.
- Хорошо. Брент... Я хочу тебе сказать: ты очень много значишь для меня. Ты - все! Пожалуйста, будь осторожен.
- Я все время про тебя думаю, Дэйл.
- И еще, Брент... Знаешь... Я люблю тебя.
Крепко прижав трубку к уху, он стиснул челюсти.
- Я знаю, ты не хочешь, чтобы я произносила эти слова... Мы с тобой оба старались избегать их.
- Нет, я хочу, чтобы ты говорила... - Он вздохнул. - И я люблю тебя, Дэйл.
- Я так счастлива, Брент... Мне так хорошо!
- Когда мы увидимся, я сделаю так, что тебе будет еще лучше!
- Ты обещаешь?
- Обещаю.
- Брент, мне пора... Мне надо бежать...
Выйдя из будки, Брент сунул руки в карманы штормовки и медленно зашагал назад - на "Блэкфин".
Двое суток спустя лодка совершила свое первое погружение. На мостике стояли Аллен, Джордан, Брент Росс и рулевой Сторджис. Погода была идеальной - чистое небо, безмятежно-спокойное море с еле заметным волнением. Легкий, двухбалльный бриз дул с северо-востока. Нервы у всех были натянуты как струны. "Блэкфин" вышел из нью-йоркской гавани и добрался до квадрата, где глубина была около ста фатомов [морская сажень, равная 1,829 м].
- Торопиться поначалу не будем, - сказал Аллен Джордану, и старый подводник кивнул в знак согласия. - Всем постам! По местам стоять, к погружению!
Брент, склонившись к люку, ведущему в рубку, отрепетовал команду. В ту же минуту подводники в каждом отсеке, на каждом боевом посту принялись готовить лодку к погружению, задраивая переборки и клапаны и выполняя десятки других операций, предшествующих уходу лодки на глубину. Аллен склонился над машинным телеграфом:
- Докладывать о готовности!
Аллен и Джордан, добиваясь полной, почти балетной согласованности действий, требовали, чтобы свободные от вахты офицеры лично проверяли готовность каждого отсека к погружению вне зависимости от того, сколько зеленых огоньков зажглось на "рождественской елке".
- Носовой торпедный отсек готов! - раздался голос Фредерика Хассе.
- Центральный пост готов! - доложил Уильямс.
Затем сообщили о готовности штурман Каденбах и старший механик Данлэп.
Аллен произнес новую команду, и прижатые к корпусу носовые горизонтальные рули, похожие на исполинские листья, задрожали и стали подниматься, пока их ведущие кромки не оказались в воде под прямым углом к корпусу.
- Впередсмотрящие - вниз!
Оба матроса торопливо скатились с наблюдательной площадки и юркнули в люк. Аллен, оглядевшись по сторонам, заметил, что рули уже слегка задрали нос лодки над поверхностью воды.
- Ну, с Богом! Очистить мостик!
Первым спустился с мостика в рубку Брент, за ним - Джордан. Оба стали перед компьютером управления торпедами. Еще через несколько мгновений Сторджис занял свой пост у штурвала и пульта управления, акустик Пит Ромеро сел перед гидроакустической станцией, телефонист Рэндольф Дэвидсон надел наушники с микрофоном. Старшина второй статьи Тадаси Такигути склонился над прибором радиолокационного обеспечения. Штурман Чарли Каденбах подошел к маленькому прокладочному столу.
Спускаясь последним, адмирал, взявший сегодня на себя обязанности дежурного по кораблю, всей ладонью нажал на ревун боевой тревоги и крикнул:
- Погружение!
Всю лодку заполнил звук, похожий на те, что издавали когда-то клаксоны первых автомобилей: "Оу-у-у! Оу-у-у!" Адмирал, пятясь по трапу, дернул за штертик [короткий трос маленького сечения, тросик], с металлическим грохотом захлопнул за собой люк и, энергично крутя стальной штурвальчик задрайки по часовой стрелке, герметически закрыл его. Потом сошел по трапу в рубку. Одновременно матросы на посту погружения передвинули рычаги - с лязгом открылись клапаны вентиляции палубных цистерн.
Для проверки герметичности в лодку под давлением стали нагнетать воздух, и Брент почувствовал, как заложило уши.
- Зеленый! - крикнул матрос, следивший за лампочками на панели: зажглись указатели открытия забортных отверстий и приема балласта.
- Добро, - кивнул адмирал и крикнул в центральный пост: - Продуть носовую цистерну! Погружение на шестьдесят четыре фута. Перископ, значит, высунется на два с половиной фута, - добавил он, обращаясь к Джордану.
- Есть шестьдесят четыре фута! - отозвался энсин Бэттл и, склонившись к своим рулевым-горизонтальщикам, стал что-то им тихо втолковывать.
Аллен обернулся к Чарли Каденбаху, глядевшему на карту и вертевшему в руках параллельную линейку.
- Штурман, глубина под килем?
- Сто десять фатомов, сэр.
Брент слышал, как гудит воздух, вытесняемый из главных цистерн устремившейся туда забортной водой, как зажужжали генераторы. Лодка наклонилась. Вода, забурлив, поглотила мостик и рубку, сомкнулась за зелеными стеклами маленьких иллюминаторов. Лодка погрузилась, и в отсеках мгновенно установилась странная тишина: еще сильнее заложило уши, и несмотря на включенную вентиляцию, в главном посту, тесно заполненном людьми, сразу стало жарко и душно, запахло потом. В красноватом свете походных ламп лица приобрели неестественный розовый оттенок.