Словом, атаки наши успеха не имеют. Большие потери несет пехота.
— Кончай утюжить! — закричал по радио комбат Крупский. — Командиров рот — ко мне...
Бой сник, затих. Бывает, что без всяких указаний сверху вот так выдохнутся обе стороны, и все, конец единоборству.
Атакующим пришлось вернуться на исходные позиции.
Тяжелый был бой и... безрезультатный. Около танков месили снег, переминаясь с ноги на ногу, командиры. Покуривали, помалкивали — не хотелось и говорить о боевом крещении, раз не добились успеха.
Капитан П. Крупский, ни к кому не обращаясь, рассуждал вслух:
— Были и до нас тут такие же бесплодные попытки взять нахрапом. Решили повторить — ни черта не вышло. Разведка нужна! Изучить противника надо досконально, а потом уж бросаться в атаку.
Он с ожесточением швырнул окурок, приказал нам заправить машины, пополнить боезапас, разведать, как можно эвакуировать с поля боя подбитые танки, а сам направился на КП. Наверное, пошел доказывать начальству, что необходима глубокая разведка сил и средств противника. И, видимо, доказал. По распоряжению штаба бригады в ту же ночь разведгруппы отправились в поиск. Их задача — установить огневые точки противника, вскрыть его систему огня, определить сильные и слабые стороны вражеской обороны.
Мне и моим танкистам с наступлением темноты тоже выпала нелегкая и небезопасная работа. Надо было эвакуировать с ничейной полосы поврежденные танки, да раньше еще подумать — как. Заместитель командира бригады майор И. Харчевников и инженер бригады военинженер 2 ранга Н. Банштедт предложили вытаскивать танки на длинных тросах тракторами «Коминтерн». Мысль дельная, но опять-таки осуществить ее не просто. Несколько бойцов тянули длинный и тяжелый стальной трос по заснеженному полю ничейной полосы. Близ переднего края противника, под молниями трассирующих пуль, пробирались они ползком к подбитому танку, цепляли трос за буксирный крюк. Порой приходилось соединять два-три троса. Работать надо было без шума, при сильном морозе, когда пальцы к металлу липнут. И вот мощный трактор «Коминтерн» начинал тянуть трос. Оживший вдруг танк уползал с ничейной земли. Финны открывали сильный огонь из пулеметов и минометов, стремясь накрыть наших смельчаков. Иногда удавалось эвакуировать подбитую боевую машину другим исправным танком. Это безопаснее — пулеметный и минометный огонь за броней не страшен. Но не всегда возможно. Недостаточно мощные двигатели танка Т-26 не выдерживали двойной нагрузки в глубоком снегу.
Подготовка к новой атаке проводилась тщательная. Разумеется, она заняла немало времени. Были организованы разведка и постоянное наблюдение за противником — изучались его оборона, система дотов, минных полей, заграждений. Направление атаки, подход к доту отрабатывались для каждого танка. В тылу были организованы занятии танкистов с пехотой, особое внимание уделялось слаженности штурмовых групп. Взаимодействие подразделений согласовывалось по времени, по рубежам. Установили добрый десяток различных сигналов и команд — свистками, ракетами, флажками и голосом. Радиосвязь тогда в стрелковых подразделениях еще не была внедрена.
В нашем батальоне появились инженеры, представители танкового завода. Вместе с танкистами они осматривали, ощупывали пробоины в броне. Снаряды шведских противотанковых пушек, имевшихся у финнов на вооружении, представляли серьезную опасность. Надо было что-то предпринять, не дожидаясь новых модификаций машины. Возникла мысль, воплотившаяся в довольно оригинальное инженерное решение. Танки поочередно отправлялись в ближайший тыл на завод, и там устанавливалась на них дополнительная броня из какого-то вязкого сплава. Оснащенные такой броней машины у нас прозвали «экранированными». На них мы смело маневрировали на поле боя под огнем шведских пушек и чувствовали себя уверенно.