Казаки нехотя поворачивали коней, некоторые ругались:
— Указчик нашелся! Мы бы сейчас дуван имели. Оружием обзавелись…
Но через несколько минут поняли, как прав был Заметайлов. Едва отошли ближе к бугру, под прикрытие пушек, как солдаты Михельсона обошли и с другой стороны. Рявкнули с высоты пушки. А через несколько минут Заметайлов не мог разглядеть, что творится в стороне от бугра. Над полем плавали густые дымчатые тучи. Пушки со стороны вражьего стана тоже полыхнули огнем. И был их огонь прицельней и гуще. Заметайлов вместе со всеми бросился вперед. Но пушечным ядром ударило в грудь лошадь. С храпом осела она на задние ноги. Всадник отлетел в сторону. Ударился лбом о камень, с трудом поднялся, огляделся. Кругом кипела схватка. Драгуны врубились в мужицкий заслон. Секли их направо и налево, топтали конями. Мужики не выдержали, ряды их смешались, и они побежали, кидая топоры, рогатины, косы. Заметайлов схватил под уздцы пробегавшую без всадника лошадь. Рывком бросил себя в седло, дернул поводья. И заплясал на месте калмыцкий нахрапистый конь. В дыму разглядел на бугре покосившийся «царский» штандарт. «Где батюшка-то?» — мелькнула страшная мысль. Повернул туда коня. Нашел Пугачева у разметанной батареи. Била только одна пушка. Пугачев без шапки махал саблей, кричал:
— Жарьте картечью! Быстрее поворачивайтесь, ребята! Еще разок картечью!..
Над головой, шипя, проносились ядра. Одно угодило в лафет. Жерло уткнулось в землю. Пугачев поднес к глазам подзорную трубу, и по лицу пошли белые пятна. Он швырнул трубу в сторону. Вновь схватился за саблю. Пустил коня в самую гущу бегущих обезумевших мужиков.
— Детушки, постойте! — рвалось с его почерневших губ.
Но мало кто слышал его. Голос глох в грохоте боя. Подскочили старшины. Почти силком поворотили его коня. Илецкий казак Иван Творогов кричал, тыча вперед пистолетом:
— Поспешай, государь… Теперь нам Катькиных солдат не сдержать… Посекут, как капусту…
И впрямь, сквозь пыль и дым уже сверкали палаши драгун.
Заметайлов с казаками, бывшими при Пугачеве, стал неприятеля сдерживать. Клинки выбивали искры, казачьи пики протыкали драгун насквозь… Распаленный боем Заметайлов не заметил, как оказался в стороне, наедине с озверевшими кавалеристами. Он перекинул саблю в левую руку, ударил наотмашь по нарядному киверу. Сшиб конем переднего всадника. Вырвался из смертной круговерти. Стал догонять своих, далеко ушедших. Еле догнал.
Вороной жеребец под Пугачевым шел свободно, сильной поступью, екая селезенкой. Пугачев скакал не оборачиваясь, левой рукой перебирая поводья своего коня, а правую положив на один из пистолей. Шапку он потерял во время боя, и ветер ерошил на голове короткие, с проседью волосы. Рукав чекменя был разорван, пороховница болталась на одном ремешке.
Доскакали до Вязовки. Кони, скользя по глинистому откосу, спустились в лощину к Волге. Погоня поотстала. Но Заметайлов видел, как пугливо озирались назад старшины и как тревожно спросил Пугачев:
— Много ли вас собралось? Не будет ли с тысячу?
— Едва наберется пятьсот, — хмуро проговорил яицкий казак Федор Чумаков.
— Где войсковой атаман Андрей Овчинников? И Перфильева нет. У него же все бумаги.
— Не видели, батюшка.
— Эх, Афонька, Афонька. Пропала твоя головушка. — На глаза Пугачева навернулись слезы. — Я видал в першпективную трубу, как лихо он бился, и ты с ним был. — Пугачев глянул на Заметайлова. — Молодец, нашего войску казак. На бутылку с водой, оботрись. Лоб-то у тебя посечен, кровянит. Больно, поди?
— Душа-то сильнее болит, батюшка. Неужто не осилим дворян-то?
Пугачев ничего не ответил, вновь спросил:
— Куда нам лучше, детушки, ехать? Нельзя ли проехать в Моздок?
— Припасов у нас нет, — ответил есаул Федульев. — Лучше перейти в луговую сторону и к Красному Яру, по ватажкам хлеба достанем.
— А вы как думаете, други? — оглядел Пугачев остальных казаков.
— И мы так думаем. Первым делом за Волгу, а там порешим.
Съехали на волжский мокрый песок. Лошади устремились к воде. Но казаки их не пустили, стали выхаживать запотевших коней на берегу. Река была широка. Еле угадывались очертания далекого лугового берега.
— Переправу! Переправу! Паром или лодки! — неслось вдоль реки.
У берега качались на легкой волне всего четыре будары. В будары сели старшины и Пугачев. Коней держали за арканы. Остальные добирались вплавь вместе с лошадьми. Поплыл и Заметайлов, держась левой рукой за седло, а правой слегка загребал воду. Калмыцкой породы конь отфыркивался и прядал ушами. Коня Заметайлов знал мало и опасался, осилит ли он такую водную ширь. Посмотрел по сторонам. Река чернела и пенилась конскими мордами. Многих течение сносило вниз. Некоторые лошади, совсем обессилев, тихо, жалобно ржали.