— Завтра же изволь, генерал, учить своих солдат штурмовать стены. Потёмкину и Самойлову я скажу особливо. От тебя сея учёба должна начаться.
Кутузов приподнялся, коротко ответил:
— Слушаюсь. Будет исполнено. Суворов перевёл взгляд на Платова.
— Неужто и ты, Матвей, приложил руку к генераловой отписке? — Суворов достал табакерку, заложил в ноздрю понюшку и сладостно чихнул.
— Какой отписке, ваше сиятельство? — осторожно спросил Платов.
— Будто не знаешь? — И пояснил: — Чтоб отвести от крепости войска.
— Казачье войско представлял Орлов. Он — старший и, стало быть, его слово было последним.
Орлов тоже бригадир. По годам он старше Платова на семь лет, к тому же ему покровительствовали родственники светлейшего, Павел Потёмкин и Александр Самойлов.
— А сам-то как думаешь? Небось пригласили б, приложил бы руку?
— У меня на сей счёт своё мнение…
Платов не договорил, дверь распахнулась, и в комнату не вошёл, а ворвался черноволосый, с резкими чертами нерусского лица среднего роста человек.
— Генерал-майор де Рибас, — произнёс он с заметным акцентом.
Суворов, не подав руки, сдержанно поклонился, указав на скамью у стола. Вошедший сдёрнул с головы треуголку, сел.
Происхождение де Рибаса сложное: отец — испанец, мать — из знатной фамилии лордов Ирландии, родился в Неаполе, в семнадцать лет стал подпоручиком сардинской армии. Получив хорошее образование, говорил почти на всех европейских языках. На него обратил внимание начальник российских войск и флота на Средиземном море граф Орлов-Чесменский, предложил службу волонтёром в черноморском флоте. Де Рибас дал согласие ив 1772 году прибыл в Россию.
Обласканный в Петербурге, он отбыл в действующую армию к фельдмаршалу Румянцеву. В сражениях проявил себя отважно, и по возвращении в Петербург его назначили цензором Кадетского Шляхетского корпуса, пожаловав чин премьер-майора. Но и в этой должности он пробыл недолго: снова был направлен в войска.
В конце 1780 года в звании полковника де Рибас принял легкоконный полк и с ним отправился в Екатеринославскую армию. В штурме Очакова он один из первых ворвался в крепость и был отмечен за смелость. Потом, командуя конным отрядом, де Рибас лихо прошёл побережьем до самой крепости Хаджибей (нынешняя Одесса) и даже далее до Аккермана.
А Дунайской гребной флотилией он стал командовать с прошлого года, после того как подал светлейшему Потёмкину заманчивую мысль:
— Надобно затопленные турецкие фелюги поднять со дна речного да приспособить к плаванию. В Дунае их немало, и места известны.
Светлейший выслушал, подумал и изрёк:
— Недурна мысль, разумна. Вот тебе, Рибас, её и выполнять. Достанешь турецкие фелюги, починишь их да пустишь вплавь, станешь командовать той флотилией.
Вскоре с десяток затопленных турецких судов подняли со дна, залатали, починили, и де Рибас стал командующим флотилией. Дерзкими рейдами он заставлял турецкие шхуны покинуть устье Дуная, и русские гребные да парусные суда стали беспрепятственно бороздить многочисленные рукава реки.
Суворов вызвал де Рибаса ещё и потому, что в ноябре прошлого года его отряд вместе с запорожскими казаками пытался ворваться в Измаильскую крепость. Предприятие кончилось неудачей, однако адмирал мог сообщить что-то полезное. Теперь главные силы его флотилии сосредоточились у лежащего против Измаила острова Четал.
— Ответь, адмирал, в каком состоянии твоя артиллерия на острове? — спросил Суворов.
— Четыре батареи в полном комплекте.
— А ядер сколько? Каков их запас?
— На неделю стрельбы хватит.
— А как челны?
— Флотилия, ваше сиятельство, в полной готовности, все двести судов… — Де Рибас замялся, потом вдруг объявил: — Я имею доложить вам план штурма крепости…
— Захватить крепость — это не то что изловить Тараканиху, — заметил Суворов.
Адмирал не любил, когда ему напоминали о похождениях молодости, особенно нашумевшем деле похищения в Италии княжны Таракановой[4], выдававшей себя за наследницу российского престола. В том деле он сыграл немаловажную роль.
— Не серчай, Осип, — заметил недовольство де Рибаса Суворов. Он назвал его русским именем. — Чего в голову старику не взбредёт?.. Ну, изволь изложить свои мысли насчёт Измаила. Умное приемлю, плевелу отмету.
Де Рибас развернул свёрнутый в трубку лист, расправил края. Суворов склонился над ним. За его спиной застыли Кутузов и Платов. Де Рибас начал объяснять, но Суворов прервал его:
4
Тараканова Елизавета (ок. 1745–1775) — выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны, объявила себя претенденткой на русский престол. Арестована в Италии и доставлена в Россию. В 1775 г. заключена в Петропавловскую крепость, где умерла от туберкулёза.