Никогда не наступает, а разбивает врага, убегая от него. Никогда не бьет спереди, а, только обходя сзади, когда тот, захваченный успехом, гонится за какой-то как будто бы разбитой частью. Новые, как на наше время, но и какие старые методы ведения войны! Рассказывает про свою босоногую пехоту, которая бегает быстрее кавалерии, а там еще про что-то, и все в настроении, весело.
Перешли на политику. Атаман сразу притих и посмурнел, а когда-то из братии Петлюры никто не желал выступать, чтобы не высказать о последнем не приличное, то Зеленый сурово и с напором говорил: “Так уже не годится! Сами мы его вознесли, то нечего и носом крутить. Обязаны и дальше его поддерживать”. Просто и мудро.
Атаман несколько дней тому назад был у “Главного”, с ним про дела говорил, в театре были ему овации, и он от этого был очень доволен. Но он цену себе знает и знает свое место: “Петлюра старший, Петлюра глава, и нечего ногами и руками на него махать”.
XII
Совсем непонятна суть тех действий, которые случились во время прихода в Киев Директории и выражались в расхождении Зеленого с нею. Что там было?.. Кто его знает? Никому неизвестно. Только иногда было слышно от бойцов Зеленого: “Всему виною Коновалец!”, то “он все попутал и наврал, а через него и неприятность была”.
На “базе” Зеленого уточнили, что переправы Чикаленко на ту сторону фронта придется ожидать. Сейчас из Козятина отходят на запад галичане, а потому, вероятно, вынуждены будут отходить и другие войсковые части. Правда, Зеленый, надеялся со дня на день на своих людей из округи Триполья, что они переправят Чикаленко. Чикаленко не знал об этом, но знал атаман. Он не собирался отступать из Украины следом за Петлюрой, а планировал обновить повстанческую акцию против деникинцев. Хлопцы скучали по боевым действиям.
И в самом деле, в то время, когда украинские войска катились к западной границе, зеленовцы вышли в противоположную сторону, ближе к Триполью. В октябре они выбили деникинцев из Кагарлыка, а 11-го октября Зеленый на два дня захватил Киев. Деникинцы в ответ приказали провести карательные акции в Триполье и в окрестных селах – на большее не хватало ресурсов. Атаман Зеленый решил идти на помощь односельчанам и, развивая успех, развернул наступление вплоть до окрестностей Канева. В местной типографии напечатаны тысячи листовок с просьбой подниматься на борьбу против золотопогонщиков.
Призыв этот был услышан – тысячи хлеборобов снова брались за оружие и
64
становились казаками. Это были закономерные движения, в основе которых лежала любая ненависть к русскому пану. Восстание против Деникина ширилось, становилось все более народным, Петлюре ничего не оставалось, как объявить от своего имени войну Деникину. По-другому он не мог сойти с политической арены уже ранней осенью 1919-го года.
XIII
Почти рядом с городом Белая Церковь полотно железной дороги было перегорожено завалом из старых шпал. Вокруг завала сновали люди. Одеты они были кто во что: в офицерские френчи, кожаные куртки, зипуны, армяки, гимнастерки, сюртуки и жилетки поверх огненно-красных рубах. Многие крест-накрест перепоясаны пулеметными лентами, на широких ремнях и поясных веревках - рифленые гранаты, револьверы, у большинства в руках винтовочные обрезы. На головах картузы, бараньи шапки и даже котелки.
Недалеко, у больших дуплистых деревьев были привязаны десятка два лошадей. Тут же стояла тачанка с впряженной в нее тройкой гнедых лошадей.
Вдалеке послышался стук колес поезда.
- Готовсь к бою! – прокричал старший команды.
“Бандиты” забегали, засуетились. Дождались! Наконец, добыча! Те, что побойчей да порасторопней, повскакивали на коней, вытаптывая последние хлеба, гикая и азартно выкрикивая матерную брань, помчались навстречу приближающемуся поезду.
Тревожно загудел паровоз, толчками стал останавливаться. И тотчас с двух сторон дробно застучали лошадиные копыта. Сухие щелчки выстрелов смешались с конским ржаньем, выкриками и разбойничьим посвистом.
Пассажиры повскакивали с мест, кинулись к окнам, и увидели мчащихся к вагонам пестро одетых всадников. Следом пронеслись несколько тачанок. А уже за ними, изо всех сил волоча по пыли винтовки, бежали пешие.
Несколько пуль щелкнуло по крыше вагонов, со звоном разбило стекло. Пассажиры отхлынули от окон.
Первым к площадке вагона подскочил широкоплечий парень с развевающимися соломенными волосами. У него было круглое безобразное лицо побитое оспой – в другое время и в иной ситуации он бы скорее сошел за добросовестного пахаря и примерного прихожанина, нежели на грабителя. Лихо, прямо с седла, он прыгнул на высокую площадку. Следом, цепляясь друг за друга оружием, в вагон ввалилось еще несколько человек.