Играл Митяй на бандуре прекрасно, особенно получались у него хорошо думы. Хотелось часами слушать его прекрасный грустный тенор. Казалось, не пел он, а плакал.
Руки имел с длинными артистическими пальцами, которые так и летали по струнам бандуры.
В 1918-ом году Митяй вместе с поводырем повторно приезжал в Проскуров. Жил в железнодорожном вагоне. Из Проскурова он уехал на фронт за Жмеринку, попал в войсковую часть “Запорожская Сечь” атамана Ю. Божко в конную батарею полка черных запорожцев, которыми командовал Дмитро Гонта. Выступал с казаками на Тирасполь. Воевал на бронепоезде “Хортиця”, в повстанческих отрядах на Харьковщине,
а потом через Румынию перебрался в Галичину. Когда Митяй был в Запорожской Сечи в конном полку Дмитро Гонты, то когда полк останавливался в степи в буераке на отдых, Митяй садился под деревом, доставал из полотняного чехла бандуру, а вокруг него старшины и казаки садились и слушали думы.
67
В июне 1919-го года Митяй приехал в Каменец, посещал находящиеся там военные полки и Юношескую школу, пел в Каменецком университете.
XVI
Антон Митяй ворочался на соломе, проклиная обстоятельства, сунувшие его в этот амбар. Проклинал именно обстоятельства, потому что его вины в происшедшем не было. Все шло, как было запланировано. Утром он с поводырем поехал в Мироновку на железнодорожную станцию, дождался поезда, и нормально поехали в Киев. Его пригласили сыграть на бандуре в оперном театре перед открытием Трудового конгресса. Не его вина, что атаман заказал концерт бандуриста.
И вот наступило, наконец, его время, атаман вернулся в штаб и после доклада ему о задержании бандуриста распорядился привести к нему.
Открылась дверь амбара, сторож произнес:
- Выходи. Атаман вас требует.
Впереди вышел Антон Митяй, он слепой, его уличный свет не ослепил. Поводырь вышел за ним, закрывая от света глаза.
Конвоир пошел вперед, за ним двинулся бандурист и поводырь. Они пошли через двор, обогнули пулеметную тачанку. Возле коновязи стояли лошади, возле них возились бандиты.
- Проходите в хату, - показал сторож на двери. – Сам батько Зеленый пожелал с вами побеседовать.
- Так нас и привезли, чтобы ему спели, - начал паясничать бандурист.
Когда они вошли в просторную украинскую с вышитыми рушниками и в богатых окладах иконами горницу, атаман Зеленый обернулся к ним и, прищурив глаза, долго и бесцеремонно рассматривал, наслаждаясь их жалким видом.
Затем напустил на себя неприступный вид, приказал:
- Докладывайте, откуда вас привели?
Антон Митяй ответил:
- С поезда сняли возле Белой Церкви.
- Это я знаю. Откуда и куда ехали? Шпионы?
- Я простой бандурист из Медвина, а это мой поводырь. Ведь я ничего не вижу.
- Этот разговор ближе к делу. Медвин жидов и коммунистов не бьет. Жалует их.
- Я только бандурист. Политикой не увлекаюсь.
- Плохо. Сейчас все бьют коммунистов.
Зеленый несколько раз прошелся по горнице, остановился возле бандуриста.
- Песни народные поешь?
- Да, - ответил Антон.
Зеленый позвал конвоира, потребовал, чтобы прибыл начальник штаба.
Начальнику штаба Зеленый распорядился, чтобы вначале накормили бандуриста и его поводыря, к вечеру на майдане собрать казаков. Играть и петь для них будет бандурист.
68
Когда бандурист и поводырь направились к выходу, Зеленый вдогонку спросил:
- Не забудьте спеть нашенскую песню “Розпрягайте, хлопци, коней...”
XVII
Во второй половине дня на майдане хутора были собраны казаки. На тачанке, правда, без лошадей, чтобы было видно зрителям, разместился Антон Митяй. Пока он настраивал бандуру, бренькая пальцами по струнам.
Ждали батька, атамана Зеленого. На расстоянии один метр от тачанки были установлены лавки для атамана и штаба. Начальник штаба был здесь. Еще подходили казаки. Наконец прибыл и атаман.
- Можно начинать? - спросил Зеленого начальник штаба.
Атаман кивнул головой.
Митяй начал играть свой репертуар дум: “Маруся Богуславка”, “Буря на Черном море”, “Смерть казака-бандуриста” и много других народных песен.
Начались выкрики казаков:
- Давай нашенскую песню!
- Спой “Розпрягайте, хлопци, коней”.
- Давай нашу любимую.
Бандурист, переведя дыхание, сделав паузу, запел:
“Розпрягайте, хлопци, коней,
Та й лягайте спочивать,
А я пиду в сад зеленый,
В сад крыныченьку копать.
Казаки начали подпевать. Сначала несколько человек, затем еще присоединилось несколько. Уже пели десять, двадцать... наконец, все присутствующие.